— Работает!
Орихара заметно прихрамывал. Как оказалось, гранату бросил именно он, и несколько осколков попало ему в бедро. Разрезая штанину, чтобы обработать раны антисептиком, он сказал, что Канесиро бродит с ножом среди мертвых «корёйцев» и что-то режет своим ножом. Никто не обратил на его слова никакого внимания. Все были предельно сконцентрированы на работе — нужно было проверить, что ни один из проводов не поврежден во время перестрелки. Они почти закончили дело, когда в номере появился Татено и повторил то, о чем сказал Орихара:
— Канесиро что-то делает с мертвецами!
Спринклеры наконец перестали лить воду. С момента первого взрыва прошло пять минут. Хино осмотрелся: остались Синохара, Татено, Сато, Такегучи и Орихара. И еще оставался Канесиро. Всё…
— И как мы теперь смоемся отсюда? — поинтересовался Сато, пытаясь обтереться взятым из шкафа полотенцем.
Лежавший на кровати Феликс вдруг издал хриплый стон. Все переглянулись, как бы спрашивая друг друга, что с ним делать. В этот момент в комнату вошел Канесиро. С его плеча свисала винтовка, а в руке он что-то держал. Что именно, понять было трудно, так как этой же рукой он сжимал окровавленную рукоять боевого ножа. Канесиро сиял и имел вид юной девушки с букетиком свежесорванных цветов.
— Это что такое? — спросил, присматриваясь повнимательнее, Такегучи. Ему показалось, что это пельмени гёдза.
Канесиро удивленно посмотрел на товарища, а потом перевел взгляд на свою добычу:
— А, это! Это уши. Воины всегда отрезают уши у убитых врагов и вешают себе на шею в качестве ожерелья. Я думал, вы все знаете об этом обычае. Это делали гунны, римляне, зулусы и вьетконговцы. Ладно, вам надо уходить.
Сказав это, Канесиро ссыпал на пол свои трофеи, взял нож и перерезал кабель зарядного устройства для сотового телефона. Такегучи побагровел от ярости и едва не бросился на него, но Канесиро предупреждающе поднял ладонь:
— А выбора-то и нет. Теперь детонатор можно активировать лишь вручную. Так что поторопитесь. Валите отсюда!
Такегучи посмотрел на него:
— Ты что, собираешься сам?
Канесиро кивнул.
— Я остаюсь, — сказал он. — Вы просто посмотрите на это! — Он кивнул в сторону коридора, где валялись трупы. — Это тот самый мир, о котором я мечтал! И я, наконец, обрел его. Так зачем мне еще куда-то идти? Теперь я сам обо всем позабочусь. Это мой мир, и я сам уничтожу его. Если сюда ворвутся «корёйцы», я сделаю это немедленно. Если же нет, я замкну контакты через пять… нет, скажем, через семь с половиной минут. Этого должно вам хватить. Короче, валите отсюда, парни!
— Но почему именно столько, а не больше? — спросил Такегучи.
— Прекрасные мгновения прекрасны именно потому, что их очень мало.
С постели, где лежал Феликс, донесся странный звук, словно выходил воздух. Татено подошел, наклонился, послушал и сказал, что рядом с Феликсом нужно положить тело Мацуямы. Мацуяму подняли, причем пришлось держать руками расколотую пополам голову.
— Мне кажется, они все-таки были педиками, — негромко произнес Сато.
Татено спросил, неужели они хотят оставить Феликса в номере, но Канесиро, снимая с себя бронежилет, объяснил ему, что Феликс ранен настолько тяжело, что скончается буквально через минуту.
Ребята решили, что спуск пешком займет слишком много времени и воспользовались для бегства одним из аварийных лифтов. Они должны были спуститься до уровня В2, откуда был выход сразу на дорогу, огибавшую здание отеля и стадион.
— А если «корёйцы» увидят, что основные лифты не работают, — предположил Сато. — Кроме того, а что, если они слышали взрывы? Они отправят своих людей сюда, найдут заряды и обрежут провода. Не, черт побери, лучше застрелиться!
Такегучи похлопал его по спине и показал на детонатор.
— Не ссы. Чтобы обезвредить заряды, им придется отключить детонатор, поскольку любой из зарядов может сработать, если просто перерезать проволоку. К тому же мы сделали сеть по серийной схеме, и если не обрезать хотя бы одну шину, то все равно будет большой бабах.