Командующий и старшие офицеры придерживались мнения, что прибывшим солдатам нужно обеспечить рабочие места непосредственно в Фукуоке. Однако служащие Восьмого корпуса были обучены воевать и убивать, но не работать. Кроме того, вследствие тесного общения с местным бизнес-сообществом стало понятно, что в Фукуоке и так переизбыток рабочей силы. Хан Сон Чин решил разоружить большую часть новоприбывших, хотя сторонники «жесткой линии» выражали свое несогласие с его позицией. Но разоружение, скорее всего, было обязательным условием США, Южной Кореи и Китая для возобновления работы их консульств. Были предложения реализовать излишки оружия или обложить местных жителей налогом на поддержание общественного порядка и безопасности. Впрочем, опасаясь решительного противодействия, подобные инициативы были отвергнуты.
Проконсультировавшись с майором, Ким поняла, что наилучшим выходом из положения будет организация уроков японского языка и профессиональной подготовки с тем, чтобы впоследствии превратить прибывших солдат в дешевую рабочую силу. Обучение должно занять от двух до шести месяцев. Но в то же время нужно было подсчитать все финансовые возможности, учитывая каждую иену, чтобы обеспечить прибывших хотя бы футболками и носками.
К семи часам помещение штаба наполнилось людьми, и пришлось зажечь все люстры. Большой телеэкран в углу показывал боевые корабли и самолеты, приведенные в состояние боевой готовности, однако никто не обращал на это никакого внимания. Корейцы не верили, что Силы самообороны вступят в противоборство с северокорейским флотом. Секретарь Кабинета министров чуть ранее заявил, что правительство Японии призывает США и расквартированные на островах американские войска к сотрудничеству и просит Совет Безопасности ООН осудить акт агрессии. Телеведущий сообщил, что на данный момент в стране не наблюдалось никаких признаков саботажа и диверсий на важных объектах вроде хранилищ сжиженного газа. Под давлением СМИ и оппозиционных партий правительство установило охрану хранилищ и ввело вокруг них пятикилометровую зону отчуждения. Однако по всей Японии было двадцать девять таких хранилищ и более тысячи километров трубопроводов, в связи с чем полностью обезопасить всю систему представлялось весьма затруднительно. Мысль о том, что любая попытка остановить северокорейские корабли приведет к террористическим атакам ЭКК на газохранилища, была подхвачена журналистами, и корейцы не преминули этим воспользоваться. На пресс-конференции Хан Сон Чин сделал следующее заявление: «Мы являемся регулярными войсками. Мы не партизаны и не террористы. Мы не приемлем террористическую идеологию. Но дело в том, что если японские власти не выстроят вокруг своих газовых хранилищ бетонные заграждения, то говорить об их безопасности не имеет смысла. Ведь все, что потребуется, — это обычная противотанковая ракета, выпущенная из-за границы зоны отчуждения. С этим сможет справиться даже ребенок».
Но почему японские СМИ пришли к выводу, что именно газохранилища станут главной мишенью ЭКК? На это лейтенант Пак Мён имел свое объяснение: большинство людей в правительстве хотели оправдать свои действия по установлению блокады острова, и идея о террористических атаках на стратегические объекты вполне соответствовала этой цели. Это свидетельствовало о слабости как отдельных лиц, так и организаций, стремящихся найти выход из создавшегося кризиса. Как бы то ни было, но оправдание обязательно будет найдено. Со стороны, добавил Пак, это очевидно, но мало кто из самих японцев понимал истинное положение дел.
Ким как раз начала просматривать списки компаний, с которыми были достигнуты договоренности относительно снабжения прибывающих войск, когда ее вызвал к себе заместитель командующего Ли Ху Чоль. Ким встала из-за стола и направилась в зал с названием «Багряник», где находилась приемная. Там уже были Ли и Ким Хак Су, которые обсуждали план обеспечения безопасности на территории казарм сил вторжения. Ее спросили, сколько понадобится рейсов для доставки одежды и питания ежедневно, и Ким сказала, что не меньше сорока. Она уже выходила из помещения, как сзади раздался голос сидевшего на диване Кима Хак Су.