Ноготь его большого пальца тоже был ярко расписан. Ивагаки прищурился и попросил посмотреть поближе. Сато недоверчиво посмотрел на него, но все-таки выставил свой большой палец и сказал:
— Ну, валяй.
Имена были написаны на кандзи и читались слева направо. Сверху шли две зеленые линии, которые при ближайшем рассмотрении превратились в список фамилий: «Ямада», «Мори», «Мацуяма», «Окубо», «Фукуда». Третья линия была красного цвета и чуть шире: «Орихара», «Кондо», «Миядзаки», «Сибата». Далее следовали имена, выписанные снова зеленым: «Андо», «Феликс», «Такеи», «Тоёхара». Потом — еще два имени: «Хино» и «Такегучи». Еще ниже были прорисованы две буквы кандзи, обозначавшие имя «Канесиро». И совсем крошечными буквами значилось: «Корё».
Но почему некоторые имена были длиннее других? А «Корё» — это что, та самая «повстанческая» армия из Северной Кореи?
Сато стал заметно нервничать, и Ивагаки понял, что лучше не задавать никаких вопросов. Татено объяснил ему, что не стоит спрашивать людей о том, чего они сами до конца не поняли. Старик пил свою водку, а остальные потягивали улун и «Покари Свит». Они не курили, не слушали музыку, не смотрели телевизор и не листали журналы. С точки зрения обычного человека, они просто сидели на диване. Но Татено рассказывал Ивагаки, что, по их мнению, означает «веселье». Нет, им не нужно было, что называется, «тусоваться». Речь шла о том, чтобы побыть в обществе людей, которые хоть что-то значат для тебя.
Все четверо сидели тихо. В их молчании не было ничего гнетущего, но Ивагаки почему-то почувствовал себя лишним и стал собираться. Он поклонился, но только Татено помахал ему рукой. Ивагаки отворил дверь, обернулся и спросил:
— А можно я завтра приду?
Старик взглянул на него из своего кресла и сказал:
— Приходи, когда захочешь.
Послесловие
Хотя официально роман был опубликован весной 2011 года, впервые он увидел свет шестью годами ранее, в мае 2005 года. В течение трех лет я собирал материал, после чего удалился в свой дом в горах Хаконэ, где работал еще полтора года. В процессе сбора материала я провел некоторое время в Сеуле, где взял около двадцати интервью у северокорейских беженцев. В столице Южной Кореи нашли приют множество бывших граждан КНДР, чья помощь оказалась для меня поистине бесценной.
По большей части я интересовался не тем, как этим людям удалось бежать из страны, а скорее условиями их жизни на родине. Общаясь с бывшими солдатами и офицерами Народной армии, я уделял пристальное внимание их рассказам о военной подготовке, о современном вооружении и экипировке. Почти у всех беженцев остались друзья и родственники в Северной Корее. Однако как только я попросил описать подробнее их родные города и деревни, некоторые из перебежчиков страшно перепугались, решив, вероятно, что я работаю на японскую разведку.
Не могу сказать, что эти интервью дались мне легко. Дело в том, что наши понятия об условиях жизни, гражданском обществе, политике и тому подобных явлениях сильно различались, и зачастую на поставленный вопрос ответом было изумленное молчание. Что же до меня самого, то я никак не мог понять систему взаимосвязей между партией, правительством и Народной армией. Чем дольше я занимался данным вопросом, тем все более запутанной становилась для меня северокорейская структура государственного управления. Я уже не понимал, кто же на самом деле в Северной Корее принимает управленческие решения и осуществляет власть.
Например, Корпус ПВО, защищающий Пхеньян, является элитой Народной армии. Мне рассказывали, что управление Корпусом, помимо командующего, осуществляет высокопоставленный правительственный чиновник — то есть воинским подразделением одновременно командуют и военный, и штатский. Я поинтересовался, имеет ли гражданский служащий воинское звание, но мой собеседник в конце концов признался, что не понимает, о чем я говорю. Единственное, что для меня сделалось более или менее явным, — армия, правительство и партия представляют собой единое целое, своеобразную пирамиду, на вершине которой стоял Ким Чен Ир, а с середины декабря 2011 года стоит Ким Чен Ын.
Ким Чен Ир не пользовался в Северной Корее такой любовью, как его отец Ким Ир Сен, умерший в 1994 году. Благодаря рассказам бывших соотечественников Ким Чен Ира у меня сложился портрет человека коварного и весьма хитрого. После изучения большого количества документов на японском языке и бесед с бывшими членами Политбюро мне стало ясно, что к 2004 году Ким Чен Ир укрепил основу режима, который в Северной Корее просуществует еще долго. Таковой основой стал принцип коллективного руководства страной. Во главе руководства Ким Чен Ир видел мужа своей младшей сестры Чан Сон Тхэка (о нем вскользь упоминается в Прологе 2). Кроме того, диктатор рассчитывал на поддержку режима со стороны Китайской Народной Республики.