- Салли… Блин! Тебя в этом не узнать! Как мне к тебе теперь обращаться? - смеясь, задал вопрос друг, когда мы оказались внутри такси. Водитель тронулся с места, и я блаженно вздохнула. Мне всегда нравилось кататься на машине.
- Не знаю, - заулыбалась я, - что, прям так не узнать меня?
- Ну знакомые тебя точно узнают. Но не переживай на этот счет, есть у меня одна штука.
- Ладно. Кстати, что сказал тот северный олень? - тихо спросила я, вспомнив про того отморозка из информационной.
- Какой олень? - вскинул бровь Кай, и, тут же всё поняв, расхохотался. Смеялся он дольше четырёх минут, и я уже глядела на него с опаской. - Какой, говоришь, олень? Боже-е-е, я ему это передам.
- Северный, - с сомнением ответила я, и он захохотал ещё больше, стуча ладонью по переднему сидению. Что это с ним?
- Слышь, пацан, твоему другу плохо? - спросил таксист, с осторожностью посмотрев на ржущего Кая. – Машинка-то новая, поаккуратнее.
Видимо, тот боялся, что Кай может, повредить кожаную обивку салона. Я бы тоже боялась, будь у меня такой «мерс», и не стала бы подвозить за деньги пассажиров. Машина-то явно стоит дорого.
- Извините, ему действительно плохо, - ужасно стыдясь за выходки рыжего, соврала я, - понимаете, мой друг может засмеяться без причины. Знаете такую болезнь?
Синдром дебилизма называется.
- Не, не слыхал. Он серьёзно болен? - теперь уже водитель с опасением поглядывал на хохочущего рыжика. - Он не заразен?
- Нет! - замахала я руками, заверяя его.
Мало ли что, вдруг водитель такси вышвырнет нас из машины, дабы самому не заболеть рыжей лихорадкой. А мы останемся на улице, ждать следующую машину.
- Извините, моя подруга такая выдумщица! - перестал хохотать Кай. - Вечно что-нибудь да придумает.
- Подруга? - теперь стали зырить на меня. Нет, нас точно сейчас вышвырнут по заслуге этого идиота!
- Да, эта моя подруга Салли! - лихо хлопнул он меня по плечу. Кто его просил произносить моё имя? - Только теперь он мой друг.
- Замолчи, - прошипела я, - Что ты несёшь? Извините, он действительно болен.
- А вы вместе случайно не больны? - посмотрел он на нас, как на последних психопатов.
- Что вы, что вы! Я сам врачом работаю, знаю, с кем имею дело.
Уже не плохо, главное говорить о себе в мужском роде. Иначе быть мне с другом, изгнанными из этого удобного транспорта. Было бы прекрасно, если бы ещё Кай перестал себя вести, как тупоголовое существо, впервые познавшее, что такое смех.
- Ну и молодёжь пошла! Одни упрутся в свою долбанную технику, другие врут всем подряд!
- С чего вы взяли? - не переставал лыбиться Кай. - Врут обычно тогда, когда это нужно.
- Согласен, - не стал спорить водитель. - Просто ваш… ммм… друг, на врача никак не тянет.
- Почему это?
- В таком возрасте только в школе учатся.
- Не следует судить людей, только раз взглянув на их внешность, - изрёк рыжий умник.
- Ну не всегда... - протянул слова таксист, переключая пальцами песни на голографическом экране.
Всю дорогу до дома нам было не до музыки, особенно Каю, и мы принялись спорить с водителем на счёт тяжёлой жизни молодёжи. Хотя таксист нашу жизнь-жестянку тяжёлой нисколечко не считал (тут он плавно перешёл на тему родителей и детей), и пытался пару раз пожаловаться нам, что мы, молодые и свободные, труд своих родителей - не ценим... В сердце что-то ёкнуло, и мне расхотелось доказывать что-то вредному водителю... Я бы ценила, будь у меня такая возможность. Кай, заметив моё состояние, с легкостью вырулил водителя на другую, более весёлую, тему, и не беспокоил меня ни разу, пока мы не доехали до дома...
- Сегодня в "Лунной фазе", в девять. Не забудь! - предупредил меня Кай, когда помог затащить все купленные вещи домой.
- А чай? А печеньки? - выглянула из кухни Анна, которая, кажется, дома была уже давно. - А… а это ещё что? - выгнула она светлую бровь, посмотрев на меня.
- Анна, это я! Не узнала? - довольно улыбнулась я, увидев шок в глазах тёти. Будто я волшебница и сама себя в мужчину преобразила.
Тётя подошла ко мне, закинув кухонное полотенце на плечо и едва коснулась парика пальцами, после неверующе взглянула мне в глаза. От вида моих карих глаз, у нее на лице появилась редкая для неё эмоция: злость. Дело в том, что в классе двенадцатом после окончания уроков я с подружками решили купить себе красивые линзы. Я долго выбирала и даже задолбала подружек и продавщицу, в итоге купила те, что попались мне на глаза еще в самом начале, бордовые, с красивым узором. Все внутри меня так сильно радовалось тому, что на следующий день я покажу их Азару и наконец понравлюсь ему. Не знаю почему, но я думала именно так. Надо сказать, в то время я увлекалась ужастиками, любила носить одежду черного цвета, помню, даже некоторые пряди волос покрасила в красный (за что меня Анна наказала на целую неделю!). В общем, прихожу я такая с испорченным настроением домой, с новой черной мантией с капюшоном, накинутым на мою темную головушку, зонтиком в руках и красными глазами, от того, что линзы были какими-то болючими и мои глаза щипали. Когда тетушка, которая за пять минут до моего прихода досмотрела какой-то новый ужастик со своей подружкой, вышла в коридор и увидела мою мрачную персону, она почему-то очень сильно испугалась и начала визжать. Видимо тогда я ей напомнила смерть с косой (точнее с зонтиком). Её подружка то и дело пыталась её утихомирить, а тетя, после того, как смогла успокоиться, накричала на меня и запретила мне носить эту дрянь, которая только портит глаза. Стоит ли говорить, что линзы были не очень хорошего качества, из-за них мои глаза болели еще некоторые дни, и мне пришлось лечится. Но самое грустное было то, что я была наказана, и Азар так и не увидел меня в линзах.