Конечно, они ведь писали про “волшебство”, про то, как Фатум определяет судьбы и соединяет сердца - в общем, про то, что сам Марк просто не выносил.
Марина - та самая девица, свинтившая накануне - говорила, что он талантлив, но его истории “не для каждого”. Это самое “не для каждого” чертовски бесило: неужели всем людям вокруг подавай только романтику с мускулистыми идиотами или сказки про судьбу?
Устав от бесконечной битвы за внимание аудитории, Марк плюнул и снял домик в Подмосковье. Рядом была речка и дубовый лес. И совсем не было людей. Идеально, чтобы написать новую книгу. Такую, что навсегда переведет его в ранг Настоящих Писателей.
Это была сложная история про одинокого непонятного ученого, которого люди признают только после его смерти. И пожалеют, что не разглядели гения раньше.
Точно! Марк даже встал от догадки. Его Фатум - это писательство, без сомнений! Конверт пуст, потому что он уже начал работать над этой книгой!
Определенно - успех обеспечен.
Марк поставил на конверт бутылку Jameson.
Через два очень быстрых и мутных часа он лежал в постели, слушая шум дубов. Пополам с вискарем его приятно грела мысль, что он оказался умнее почти всей планеты и сам нашел свою судьбу.
- Я сломал волшебство! - сказал в тишину Марк и закрыл глаза.
Уже засыпая, он лениво подумал, что Jameson зря сменил упаковку: черно-белая бутылка выглядит совсем не празднично.
**
Первое, что Марк осознал следующим утром: Jameson ничего не менял.
Черно-белым теперь было все. Листья дуба за окном. Репродукция зебры Энди Уорхола на стене. Фрукты в вазе. Собственное отражение в зеркале. В мире не было никаких больше цветов, кроме черного, белого и оттенков серого. За каждым углом мерещился то хичкоковский псих, то какая-нибудь кровожадная дрянь.
Марк разлил кофе, прибил пальцы дверью и чуть не врезался в однотонный косяк. Дом, еще вчера казавшийся таким приветливым, теперь выглядел откровенно жутковато.
Марк знал, что произошло. Со многими Фатум говорит на языке цвета. У других пропадает звук. Некоторые теряют запахи или ощущения. Весь мир становится плоским и бессмысленным, кроме тех предметов и людей, которые ведут тебя к Фатуму.
Жить в состоянии Поиска паршиво. Люди смогли придумать кое-какие артефакты, способные облегчить его, но это было - мертвому припарка. Фатум требовал исполнения судьбы.
Марк знал, что надо делать, но не хотел даже видеть тот чертов конверт. И тем более признаваться, что его вчерашнее чувство победы над системой оказалось ошибкой. Эта мысль могла привести ко многим другим, гораздо более тяжелым. Например, что это не единственная ошибка Марка. И что еще одна возможная ошибка висит сейчас в открытом редакторе макбука.
В попытке отвлечься Марк перещелкал каналов двадцать и пересмотрел с десяток видео на Ютубе. Даже сходил в магазин.
Люди тоже были черно-белыми. Им не хватало только веселой музыки и титров вместо слов.
“Смотрите, идет Марк, посчитавший себя самым умным!”
Он продержался в черно-белой изоляции еще восемнадцать часов. Сны тоже были черно-белыми, тяжелыми, ищущими.
Не было еще и семи утра, когда злой и измученный почти бессонной ночью Марк забрал со стола конверт. Эта тварь, кстати, цветов не потеряла; даже словно светилась немного.
Марк сел в машину и вбил в навигаторе адрес магазина “IFatum”.
Ему нужно было купить Очки.
3. Первый цвет в монохромном мире
Как бы объяснить, что это такое: черно-белый мир?
То, что выгодно смотрится на фотографиях в Инстаграме, в реальности наводит не тоску даже, а ужас. Наверное, если родиться с монохромным зрением - редкой формой дальтонизма - то даже не будешь осознавать проблемы. Но для Марка, чья жизнь превратилась в нуар только что по воле устаревшего волшебства, это стало испытанием.
Например, дорога. Без цветов светофоры больше путали, чем помогали. Марк на полном серьезе думал бросить машину и пересесть на такси, потому что боялся просто не добраться до Москвы. Карантинные дороги были практически пустыми, ориентироваться на другие машины не получалось. Знакомые места казались марсианскими пейзажами. Чтобы не сойти с ума окончательно, приходилось хоть изредка переводить взгляд на конверт.
Бумага по-прежнему была коричневой, сломанная печать - синей. Это немного успокаивало, но дороге не помогало. Марк отвлекался тем, что вслух материл магию, которая никак не сгинет из прогрессивного двадцать первого века.