— Не дури. Знаешь его?
Максим отрицательно покачал головой.
— Точно? — еще раз спросил Миха.
— Точно, — выдавил из себя парень. — Пустите.
— Телевизор, что ли не смотришь?
— Нет, — уже более уверено ответил Максим.
Телевизор он не смотрел на самом деле, но не потому, что считал его машиной для промывки мозгов. Он иной раз был и не против подобной промывки. А потому, что денег на телевизор у него никогда не было. Не мог он спустить полторы — две штуки баксов на приличный телек, а неприличный ему был не нужен. Та же ситуация, что и с машиной.
— Отпусти его, Монь, — сказал Миха и тут же сам себя ударил ладонью по лбу, понимая, что сболтнул настоящее имя подельника.
— Эй, эй, парни, — успокаивающе поднял руки Максим и отстранился от готовых вновь навалиться на него Моню и Миху. — Парни, — еще раз повторил он. — Мне все равно, Моня ты или Виталик. Не важно. Ok? Меня это не интересует. У меня долг перед тобой, Мих, и я его выполню.
Максим понимал, что, в случае чего, расклад сил не в его пользу. Но так же он понимал, что его пассажирам, видать, ой как необходимо было сдернуть из Москвы и крайняк как надо попасть в Ростов. Так что без него они тоже могли оказаться в серьезной ненужной им ситуации.
Моня недоверчиво посмотрел на подельника, ожидая, что тот предложит.
— Макс, пойми, — начал тот. — Мы не тебя хотели обмануть. Мы лишь не хотели тебя пугать и вмешивать в свои дела. Ну, сам понимаешь, мол, меньше знаешь — крепче спишь. А маскарад этот, — Миха указал рукой на парик. — Так он для того, что бы перед камерами и ментами не спалиться. Усек?
— Без проблем, — ответил парень. — Все остается, как было. Ты Виталик, — указал парень на Моню. — И волосы у тебя кудрявые от природы.
— Правильно. И все остается, как было, — подтвердил Моня. — Ты как в туалет-то пойдешь? — примиряюще улыбнулся он.
Максим ухмыльнулся.
— Теперь с огромным удовольствием.
— Ok. Макс, ты пойми теперь только правильно. Я тебе доверяю, но все же, дай мне свой сотовый. А мы тут постоим, — смущенно закончил Миха.
— Я вам тоже доверял, поэтому сотовый в машине остался, — парень зашел в кабинку.
— Я в машину, — напялив на голову парик, сказал Моня. — Решай тут сам, как и что. Твой друг.
— Сам, сам, все сам, — недовольно буркнул Миха. — Решили уже. Сам же слышал.
— А вдруг сдаст на следующем посту?
— Не сдаст. Я в нем уверен.
— Как знаешь, — сказал Моня и, хлопнув дверью, вышел из туалета.
Максим, конечно же, все слышал. И понимал, что, перевозя эту компанию, сам подписывается на соучастии в том, что они совершили или только собирались совершить. Но вот что это конкретно, он не знал. А спрашивать у них, он не собирался. Выйдя из кабинки, он умылся и, взглянув на ожидавшего его Миху, спросил:
— Ну что? Поехали дальше?
— Поехали, — Миха дружелюбно похлопал парня по плечу, и они вместе направились к готовой к дальнейшему путешествию машине.
Больше разговоров не было. Каждый, из сидящих в машине, чувствовал, как наэлектризовался воздух в салоне. Максим не заводил никаких тем, потому что считал, что его предали, обманули, да называйте, как хотите. Он общался с попутчиками, как с друзьями, открываясь им, то с одной, то с другой стороны. А оказалось, что откровенным в беседах был только он. Его же пассажиры даже своих настоящих имен не сказали. Да и Миха хорош. Он же их ему посадил, рекламировал, мол, друзья закадычные, в деревню ко мне едут. Максим хмуро сдвинул брови. «Все отвожу этих бродяг, и никому ничего не должен».
Пассажиры же считали, что одной ногой уже в тюрьме. Даже если парень не сдаст их на первом же посту, то, что сможет его остановить, чтобы он не пошел с повинной после. Моня даже всерьез задумался над возможностью запугивания парня. Морального шантажа. Убивать его, конечно, никто не собирался, но вот получить какие-нибудь гарантии его молчания, тут фантазия воришки старалась во всю прыть.
Время же стремительно неслось вперед. Хоть скорость Максим держал приличную, но плотность потока заставляла его все чаще притормаживать.
На часах было уже около пяти часов вечера. Ехать оставалось недолго. Чтобы молчание не давило дюже сильно, Максим включил приемник, из которого в промежутках между рекламами, звучали вполне нормальные зарубежные песни.
— Может вам блатничок включить какой-нибудь? Шансонсика? — не удержался и сострил парень.
— Не надо. Эта гадость тоже сойдет, — кривой улыбнулся Моня.
— Как знаешь, — отозвался Максим и прибавил громкости, чтобы Моня мог лучше расслышать льющуюся из колонок гадость.