Таможенники, между тем, начали протискиваться между коробками, освещая себе дорогу желтым светом фонарей, и с каждым шагом приближались к молодым людям. И вот луч от фонаря скользнул по замершей Анне, и, не задержавшись ни на мгновение, пополз дальше. Миха с Моней переглянулись. Понимая, что таможенники их не видят, они одновременно заулыбались. Второй таможенник подошел вплотную к Моне. Находясь в каких-то тридцати сантиметрах от него, он водил лучом фонаря из стороны в сторону, как будто рассматривал, что-то за парнем. А потом развернулся и, крикнув, что все чисто направился к выходу наружу. Моня был весь мокрый от пота. Но страха не было и в помине. Он хотел смеяться. Громко и долго. Вот оно. Их свобода. Видимо демон, терзающий Беса, не врал, говоря, что их все забудут и не узнают. Разве это не доказательство? Разве это не подтверждение?
Двери фуры захлопнулись, и через некоторое время машина поехала дальше.
— Охренеть! — Миха, ощупывал себя руками. — Слышь, я что-то не догоняю. Это мы были невидимками, или они оба ослепли?
— Да какая к черту разница? — Моня спрятал шокер в карман. — Не невидимки мы. Это точно. Я же тебя вижу. Да и ты меня тоже, как я посмотрю, видишь.
— Вижу, — согласился Миха. — Но все равно. — Охренеть!
— А мне страшно, — Анна и вправду выглядела запуганной. — Зря мы все это затеяли.
— Опять двадцать пять, — Моня подсел к девушке, пытаясь ее обнять, но та отстранилась. — Ань, ну зря, не зря? Чего теперь-то голову ломать? Маршрут проложен и утвержден. По нему осталось только пройти.
— Зря мы ему помогаем, — настаивала на своем девушка. — Не по-христиански это. Не по человечески.
— А жила ты до этого по-христиански? — раздражено спросил Моня. — По какому такому христиански? А?
— Одно дело что-нибудь стащить, а другое дело к демону в логово лезть, — глухо отозвалась девушка.
— Что-нибудь стащить? — горячась, переспросил парень и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Да ты продолжай тогда уж список. Голову кому-нибудь прострелить? Убить кого-нибудь? Это, по-твоему, по-христиански? Ты что под старость лет хотела все грехи свои замолить? В монастырь податься решила?
Девушка сидела, не поднимая головы, и, похоже, что плакала.
— Ань.
Девушка вздрогнула. Бес, сидящий до этого неподвижно, вдруг ожил и, меняя свое местоположение, тихо заговорил.
— Не беспокойся, Ань, демон говорит, что наш поход — это не грех.
Миха не выдержал и расхохотался во всю глотку.
— Ага! Благо одно сплошное!
Он вновь захохотал. И вдруг замер неподвижно, округлив до предела глаза. Все в страхе отстранились, даже Бес попятился назад. Первый раз Миха ощутил прикосновение чужой воли. Воли, от которой ему захотелось тут же лечь и умереть. Но этого ему не позволили. Его изогнуло дугой, заставив подняться на носочки. Голова запрокинулась назад, а глаза, вылезающие из орбит, красные от напряжения уставились четко в потолок фуры. Его смех, оборвавшийся в одночасье, перешел в шипящий хрип и через мгновенье он рухнул на пол, не шевелясь, лишь часто и тяжело дыша.
Все молчали. Первым нарушить молчание, решился Бес.
— Ань, — вновь обратился он к девушке. — То, что мы делаем — это не зло, каковым ты его представляешь, как и не добро, по той же мере. Это необходимость. Для всех, — парень на время замолчал, как будто к чему-то прислушивался. — Можешь считать, что мы идем не к Демону, а к Ангелу. Или считай, что мы идем вообще к нашему старому знакомому, не относящемуся ни к добру, ни к злу. Мы несем не оружие, не реликвию силы, мы несем лишь утраченную собственность. Своего рода личную драгоценность. Да и грехи свои ты сможешь замолить всегда. Главное остановиться вовремя и раскаяться всей душой в совершенных поступках, — он на мгновенье замолчал. — Но не сейчас. Сейчас надо выполнить обязательство, раз уж мы взялись за него. А смеяться над этим, — теперь Бес обращался к зашевелившемуся Михе. — Нельзя. Будь оно хоть добром, хоть злом, неважно. Это кощунство и большая глупость.
Больше разговоры не велись. Машина катилась дальше, изредка останавливаясь, и где-то к следующему вечеру остановилась окончательно. Двери распахнулись, и Бес негромко скомандовал.
— Вылезайте. Приехали.
Компания людей вылезла из машины, спрыгивая на обочину, за которой убегал вверх склон горы, поросший низкими деревцами и кустарником. Вокруг них так же были горы. Вечерняя прохлада была очень приятно, после суток тряски в душном кузове фуры.
— Куда теперь? В горы? — Моня осматривал ограниченный темными склонами пейзаж.