Фатум. Зверь из Ада: Цербер.
Здравствуйте!
Не привычно для уха послушного гражданина слышать приветствия, от узника тюрьмы штата Джорджия, но я исправился и виной тому она.
Джорджия — четырнадцатый штат, подписавший в 1788 году Конституцию Соединённых Штатов Америки. Столица и крупный город — Атланта. Население 10 097 343 человека. Но это только по статистике, а могло быть и больше, если бы — не Я. Сегодня сентябрь 2013 года и не поверите — пятница 13. Прекрасный день для того, чтобы умереть. Меня водили на прогулку в этот последний в моей жизни солнечный день. Я чувствовал себя как никогда: малейшее дуновения ветра, солнечные лучи обжигали моё лицо…
Моё имя Джордж Джейн Поллак. Второе имя я не люблю меня даже в школе дразнили и называли Джейна Поллак. Моё первое имя родители мне дали в честь штата, в котором я и родился. Не знаю, что думают люди в последние минуты жизни, и что думать мне я тоже не знаю. Просто перебираю дни моей неудачной жизни. В двенадцать лет я попал в детский дом Святого Франциска после трагедии с родителями, но святого во мне ничего нет. Потом, когда пришло время, я поступил в колледж увлёкся таким предметом как химия. Окончив колледж с медалью меня ждала дальнейшая судьба в университете города Атланта (административный округ города Фултон). Жизнь и учёба в университете мне нравилась гораздо больше, чем в колледже. Мы становились старше и уже было больше позволено, но уже меньшее сходило с рук. Приходилось быть более ответственным и давать отчёт некоторым своим поступкам. Тогда я понятия не имел, что учебный предмет Химия подведёт итог всей моей жизни.
Как не хотелось расставаться с университетом, потому что я был уверен, что жизнь в городе изменит меня. Но сделав свой шаг вперёд уже нельзя отступать назад. Устроившись по специальности, что уже редкость в Америке, я начал жить, как говорят, полной грудью, но не долго. У альпинистов есть правило: не терять свою высоту, но в один день надышавшись всякой химической гадости я потерял сознание и упал как камень. В нашей рабочей группе был медик: а именно — женщина, которая меня и откачивала от отравления. Вытащив меня с того света я долго думал: для чего она это сделала? Ведь я ей абсолютно посторонний человек! В присутствие Бриджит, постоянно находившийся в напряжении, я чувствовал себя неуверенным в отношениях с женщиной. Я боялся её. Как-то она принесла мне чёрный кофе и в дальнейшим у нас закрутился роман. Однажды спросив у неё: «Почему после твоего кофе я чувствую себя как вольный ветер, который не видит никаких преград?» Она промолчала и повела меня за руку в свой кабинет, лишь показав на ладони белую таблетку и засунув мне её в рот по дороге. Раздев меня догола и скинув с себя всё, уложив меня на кушетку: она крутилась на мне как на пилоне, мне ничего не пришлось делать самому. Мы делали «это» часто и с таблетками и без. И на работе, и дома. И в углах на станциях метро, и в общественных туалетах… Везде, где только можно.
В двенадцать лет совершив своё первое убийство, когда я возвращался из леса, в котором похоронил своего кабеля: ударив по голове соседского мальчика и выдав его за себя, я первый раз задумался о смерти. Что чувствовал мальчик, когда я его ударил: всё так, как показывают в фильмах? Прозрачная тень вылетает из тела и парит в небеса — залитые светом, или чёрные тени забирают твою душу? Или просто бросают в яму тушу, как поступил я с собакой и за сыпят землёй.
*** *** ***
Когда человек умрёт он просто закрывает глаза и ему уже ничего и никто не поможет. Но я хочу чтобы они остались открытыми, чтобы они могли смотреть в глаза тех, кто со мной это делает. Слышать их потные запахи, возбуждённые крики в оргии, видеть их довольные лица, которые будут орать: «Твоё место в аду». Возможно моё место там, но по правую руку от Властелина грешных душ. Смотрящие казнь будут счастливы, что полицейские меня поймали, а я к ним пришёл сам. Устав от мира не справедливости, от той не справедливости, которую мы вкушаем с материнским молоком.
Все смерти разные. Есть те, которые заканчиваются словом «Прощай», когда говорят обычно близким людям. Для своих жертв я выбирал разные смерти и не любил повторяться. Когда Вы смотрите типичное американское кино: детективный триллер, в котором главный герой протагонист — убийца он всегда оставляет на месте преступлений какую-нибудь свою феньку, это может быть игральная карта одной и той же масти, один и тот же цветок… да всё что угодно, а полиция не может его поймать. А в конце фильма, когда его поймал супер полицейский или простой местный шериф пьяница — антагонисты, и в конце преподносят убийце какую-нибудь орхидею, которая растёт, скажем, только на Кубе. В таких вещах не повторяются. К примеру, удар ножом не даёт много времени на размышления, тем более когда лезвие прошло сквозь дыхательные пути. Слишком большая кровопотеря. Потом жутко не удобно кантовать жертву. Моими орудиями смерти были как и тупые предметы, так и острые. Но я больше предпочитал действовать через яд (Образование позволяет и аптеки сами не ведают того, что продают как лекарство для американского народа. Но стоит купить без рецепта врача два, три препарата и чуть-чуть изменить их состав, как лекарство предназначавшееся для жизни человека не спеша забирает её), который действовал медленно и давал шанс обдумать жертве свою жизнь, которую он про воровал и потратил в борделях с проститутками. Были ли моими жертвами проститутки? Были и не одна падшая женщина прошла через мои руки. Но одну я так и не смог тронуть: её маленькое тело казалось мне идеалом. Сфотографировав её шпагат в танце, когда она лежала на спине, на своём подиуме; я мог часами смотреть на фото и поддаваться самоудовлетворению. Приходя в бордель, в котором она работала, я не раз любовался её телом. Наблюдая за ней в интимном танце часами мог мастурбировать и не кончать сидя в своём тёмном углу попивая чёрный кофе. Когда я заказывал приватный танец и мы с ней уединялись и за отдельную плату она доводила меня до оргазма своими фрикциями и улыбками, а после я лишь молча уходил. Она была лучше чем Бриджит: она жива, а Бриджит уже нет…