— Боже, какое видение! — Он улыбнулся, привстал на подушке и отбросил в сторону одеяло с простынями. — Иди ко мне.
На миг она поддалась искушению — пока не вспомнила, каким жёстким бывает его щетина до бритья, и как он по утрам пахнет табаком и несвежим алкоголем. Кроме того, она предпочитала предвкушение удовольствия: в её опыте секс был делом не только тела, но и ума. Впереди ещё был весь день, вечер, ночь — а может, и утро, если это в самом деле была их последняя встреча на какое-то время. Она улыбнулась в ответ и покачала головой:
— Мне нужно найти молоко.
Когда он с досадой откинулся назад, Кэй подняла с ковра бельё — персикового цвета, новое, купленное специально для того, что англичане с их странностями называли грязным уикендом. Почему, спрашивала она себя, мы так говорим? Странный мы народ. Она выглянула в окно. Уорик Корт, между Линкольнз-Инн и Грейз-Инн, был в основном заселён юридическими конторами — странное место для жизни. Субботним утром всё было тихо. Дождь прекратился. Светило слабое зимнее солнце. Доносился шум машин с Чансери-Лейн. Она вспомнила продуктовый магазин на углу и решила пойти туда. Начала одеваться.
В это время, в сотне миль к востоку, Фау-2 достигла максимальной высоты — 58 миль, границы атмосферы, — и летела с чудовищной скоростью в 3 500 миль в час под полусферой звёзд, пока наконец гравитация не начала затягивать её обратно. Нос опустился, ракета начала падение над Северным морем. Несмотря на турбулентность и боковой ветер при входе в атмосферу, два гироскопа под боеголовкой корректировали траекторию, посылая сигналы на четыре руля в хвосте. Именно в тот момент, когда Кэй застёгивала второй чулок, ракета пересекла побережье Англии в трёх милях к северу от Саутенд-он-Си; когда она натягивала платье — пронеслась над Бэзилдоном и Дагенемом. В 11:12 утра, спустя четыре минуты и пятьдесят одну секунду после запуска, на скорости почти втрое выше звука, не видимая с земли, ракета обрушилась на Уорик Корт.
Объект, движущийся на сверхзвуке, сжимает атмосферу перед собой. За ничтожную долю секунды до того, как кончик обтекателя коснулся крыши викторианского дома, и до того, как четырёхтонная махина пробила все пять этажей, Кэй уловила — вне мыслей, на уровне инстинкта — изменение в давлении, предчувствие беды. Затем два металлических контакта взрывателя, защищённые кремниевой крышкой, сомкнулись под ударом, замкнув цепь и взорвав тонну аматола. Спальня исчезла во тьме. Она услышала грохот взрыва, хруст стали и камня, когда обломки корпуса сыпались вниз, шлёпки штукатурки по полу — и через мгновение, с отставанием от взрыва, ударную волну звукового барьера и визг ракетного входа в атмосферу.
Ударная волна отбросила её к стене. Она лежала на боку, едва в сознании, сбитая с дыхания, но удивительно спокойная. Она сразу поняла, что произошло. Так вот как это бывает, подумала она. Теперь главная угроза — подземная ударная волна. Если фундамент расшатало, здание может рухнуть. Комната была тёмной от пыли. Вскоре она ощутила сквозняк и что-то хлопающее рядом. Нащупала ковёр, но под пальцами оказалось стекло — дёрнулась. Окно выбило. Шторы колыхались. Снаружи кто-то кричал. Каждые несколько секунд сыпалась кладка. Пахло газом — приторно-сладко, смертельно.
— Майк?
Молчание. Она повторила громче:
— Майк?
Попыталась сесть. В комнате был полумрак. Пыль кирпича и штукатурки закручивалась в бледном луче света. Предметы — туалетный столик, стулья, картины — казались чужими, перекошенными. От пола до потолка, над спинкой кровати, шла трещина. Она глубоко вдохнула — и наглоталась пыли. Закашлявшись, схватилась за штору, встала и пробралась сквозь завалы. Стальная балка лежала на краю матраса. Глыбы штукатурки, рейки и конский волос покрывали одеяло. Она отбросила всё руками, открывая верх тела. Голова была отвернута. Одеяло было залито чем-то алым, и сначала она подумала, что это кровь, но оказалось — кирпичная пыль.
— Майк?
Она нащупала пульс, и тут же — словно он только ждал — он повернулся к ней. Лицо бледное, глаза широко раскрыты. Она поцеловала его, погладила по щеке.
— Ты ранен? Двигаешься?
— Кажется, нет. А ты?
— В порядке. Попробуй, милый. Там утечка газа. Надо выбираться.
Она подсунула руки под его плечи, потянула. Он попытался пошевелиться, лицо исказилось от боли.
— Что-то на ногах.
Она обхватила балку в ногах кровати, потянула — он застонал.