— Когда мы начнём, мэм?
— Завтра в восемь ноль-ноль. До этого времени потребуется всё, чтобы система заработала. Вас разделят на четыре дежурные смены по два офицера. Каждая пара будет работать по шесть часов. Разумеется, наши самолёты могут атаковать стартовые площадки только днём, так что приоритет у первых двух смен. Но не отчаивайтесь, если я поставлю вас в ночную: по данным голландского сопротивления, немцы возвращаются к тем же площадкам и используют их повторно. То, что мы сделаем ночью, поможет атаковать цели позже.
Барбара спросила:
— Где мы будем жить, когда не на дежурстве?
— Боюсь, в штабе ночевать нельзя. Хотя вы сможете отдыхать там между сменами, и питание будет обеспечено. Кроме того, по соображениям безопасности нам предпочтительно, чтобы вы были рассредоточены по городу, а не размещены в одном месте. Для каждой из вас уже подобрана квартира в семье неподалёку от штаба, в пределах пешей доступности. Я не могу переоценить, насколько секретна работа, которую вы здесь выполняете. Не говорите — повторяю, не говорите — никому, зачем вы в Мехелене. Помните: немцы были здесь более четырёх лет и ушли лишь пару месяцев назад. Мы не можем быть уверены в лояльности местного населения. Будьте осторожны с незнакомцами, какими бы дружелюбными они ни казались. И особенно внимательны — на пути между штабом и местом проживания.
— Коммандер? Хотите добавить что-нибудь?
Ноусли говорил в телефон:
— Алло? Алло? Вы меня слышите?
Он потряс трубку и сердито уставился на неё, затем бросил в рычаг с раздражением и вышел из-за стола.
На стене рядом с сейфом теперь были закреплены большие пробковые доски с картами, которые Кэй видела ещё в Нортхолте. Одна — Лондон и юго-восточная Англия, вторая — побережье от Остенде до Амстердама с территорией на юг до Брюсселя, третья — юго-восток Англии и Северное море до побережья Голландии. Четвёртая — знакомая Кэй по Медменхэму — крупномасштабная карта Голландии от Хук-ван-Холланд до Катвейк-ан-Зе.
Ноусли взял коробку с цветными булавками:
— Вот здесь мы находимся, — сказал он, втыкая красную булавку в Мехелен. — А где-то вот тут стартуют Фау-2. — Он вонзил булавку в Гаагу. — Расстояние — примерно семьдесят миль. Как видите, мы всего в семнадцати милях к югу от порта Антверпен — это единственный город, кроме Лондона, по которому сейчас бьют Фау-2. Обе цели получают примерно одинаковое количество ракет. Пока мы сосредоточены на Лондоне, но через неделю-две хотим охватить и площадки, бьющие по Антверпену.
— Так что, хотя улица снаружи и кажется спокойной, не забывайте: мы в зоне боевых действий. Поэтому мы и находимся в подвале банка, и вы будете размещены по разным частям города. Это новая война — возможно, война будущего — и мы предпринимаем нечто новое, чтобы ей противостоять. Первая ракета упадёт на Лондон через пять минут. У вас есть шесть минут, чтобы остановить вторую. Сделайте всё, на что способны. Многое зависит от нас. Понятно?
Он кивнул, слегка смутившись от собственной торжественности, и с облегчением вернулся к своему столу и молчащим телефонам.
— Хорошо, — сказала Ситвелл. — Займите места.
Кэй заняла одно из восьми мест за сдвинутыми вместе столами. Перед каждым лежали логарифмическая линейка, справочник логарифмов, миллиметровая бумага, блокнот и два карандаша. На доске офицер быстрыми движениями выводила формулы мелом. Закончив, она отступила в сторону, открыв запись:
y = ax² + bx + c
— Начнём с основ, — сказала она и обвела взглядом стол. Её глаза остановились на Кэй. — Новенькая — что это?
У Кэй пересохло во рту. Она решила рискнуть:
— Это формула параболической кривой, мэм.
— Слава богу, — сказала Ситвелл. — Хотя надо быть совсем тупой, чтобы не догадаться, зачем мы здесь.
Она снова повернулась к доске и продолжила писать — резкими, почти агрессивными движениями, от которых мел пылил на пол:
f(x) = 2x² + 8x
— А теперь скажи мне … — она указала на уравнение. — Каковы значения a, b и c?
Снова она смотрела прямо на Кэй. В её взгляде был едва сдерживаемый садизм, напоминавший Кэй сестру Анджелу — одну из монахинь, преподававших алгебру в школе, которая била учениц по рукам линейкой за ошибку. Несколько долгих секунд в голове стоял туман, пока школьные годы с сестрой Анджелой и бессонные ночи в комнате третьей фазы в Медменхэме не пришли на выручку.
— Я бы сказала… a равно двум… b равно восьми… а c… — она замялась, — равно нулю?
— Поздравляю. — В голосе Ситвелл звучало лёгкое разочарование. — Вы сдали вступительный экзамен.