— Это Фемке. — Граф поднялся. — Видишь, милая, какой он вежливый, — прошептала она ей в ухо. — Настоящий джентльмен! Как он смотрит на тебя — сразу видно, ты ему нравишься. Почему бы тебе не отвести его наверх?
Девушка колебалась. Ильза решительно подтолкнула её:
— Иди, милая.
Медленно, с неохотой, не глядя на Графа, а будто сквозь него, куда-то в точку за его плечом, Фемке протянула руку. Он взял её — в её тонких холодных пальцах не было ни малейшего усилия — и пошёл за ней прочь из бара в пустой холл. Как только они скрылись из виду, она выдернула руку и прижалась спиной к стене. Тихо, по-немецки, она спросила:
— Что это? Вы из гестапо?
— Нет.
— Вы выглядите как они.
— Но я не из них.
— Где ваша форма?
— У меня нет формы, я инженер.
— Если вы не из гестапо, тогда чего вы хотите? — спросила она почти раздражённо, словно он напрасно тратит её время.
— Это ты у меня спрашиваешь? — Он показал ей следы укуса, у основания большого пальца.
— Как ты думаешь, чего я хочу? Я хочу поговорить с тобой.
Она открыла рот, чтобы ответить. Над ними хлопнула дверь. Они оба вскинули головы. По лестничной площадке прошли тяжёлые шаги. Сначала показались яловые сапоги, затем — чёрные брюки, и, наконец, офицер СС, застёгивающий китель на толстом животе. Он остановился у подножия лестницы, осмотрел себя в зеркале, пригладил волосы. Повернулся, увидел их, дружелюбно кивнул Графу и скрылся в баре. Фемке подождала, пока он не ушёл, затем взглянула на Графа и начала подниматься по лестнице. На полпути она обернулась через перила:
— Ну что?
Она подождала, пока он последует за ней, и пошла дальше — тонкая, прямая, почти бесплотная фигура в красном платье, неуверенно балансируя на высоких чёрных каблуках. Стены лестницы украшали портреты бюргеров XVIII века, их глаза провожали пару с явным неодобрением. На площадке стоял стол с римским бюстом. Она прошла мимо и поднялась выше, по узкой лестнице, на второй этаж. Распахнула дверь и жестом пригласила его войти.
В комнате горели свечи, создавая соблазнительный полумрак. Она включила верхний свет — и очарование рассеялось. Закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. Её слегка трясло. Заметив, что он это увидел, она скрестила на груди худые обнажённые руки, будто пытаясь скрыть дрожь.
— Ну? Что дальше? Мы трахаемся или как?
Она выглядела такой юной — крошечной и дерзкой — что ему почти стало смешно.
— Нет, не беспокойся. Без обид, но я не хочу.
Его внезапно охватила усталость. И опьянение. Он подошёл к кровати и сел на край. Из соседней комнаты доносился скрип пружин, ритмичные удары изголовья о стену. Женский голос вскрикнул. Он закинул ноги на матрас и лёг во весь рост. Кровать была куда мягче, чем его койка в Схевенингене. Комната закружилась. Он закрыл глаза. Слышал, как девушка перемещается по комнате. Когда снова открыл их, она стояла над ним, направив в его горло кухонный нож.
— Если ты собираешься меня сдать, я лучше убью тебя сейчас — хоть одного грязного боша с собой заберу.
— Если бы собирался, уже давно бы это сделал. Убери нож.
Он вновь закрыл глаза. Чувствовал себя так же, как вечером перед налётом на Пенемюнде — оторванным от реальности, словно дрейфующим над глубокой холодной водой. Потом он услышал, как она отходит от кровати, как открывается и закрывается ящик.
— Сколько тебе лет?
Пауза.
— Восемнадцать.
— Что ты делала утром в лесу?
— Услышала ночью взрыв. Захотелось посмотреть, когда рассветёт.
— Зачем?
— Просто любопытно. Солдаты уже ушли.
Он открыл глаза и приподнялся на локте. Она стояла, прижавшись спиной к туалетному столику, и смотрела на него.
— Фемке, да? Это нидерландское имя?
Она не ответила.
— Ты, должно быть, очень уж любопытная, раз рискнула попасть под пулю. Не верю, что ты такая глупая. Не уверен, что вообще тебе верю.
Она нахмурилась и уставилась в пол.
Усталый, он перекатился на бок и опустил ноги на ковёр. Оглядел комнату — словно капсула времени из другого мира. Маленькое кресло, обитое розовой тканью. Розовые занавески. Обои в узор из розовых пуделей с бантиками — те скакали, играли, вставали на задние лапки. Он подошёл к платяному шкафу, открыл его и провёл рукой по платьям. На вешалке висел маленький жокейский пиджак. На полу шкафа аккуратно стояли девчачьи туфли, сапожки для верховой езды, балетные пуанты. Он закрыл дверцы, перешёл к комоду и начал открывать ящики — блузки, носки, нижнее бельё. Ящики остались открытыми. Он опустился на колени и заглянул под кровать. Пусто. Встал.