— Правда? Я её только вчера встретила. Она мне очень нравится.
Кэй взглянула на него. Его челюсть была напряжена, взгляд — устремлён вперёд. Весёлость, с которой он отличался раньше, совсем исчезла.
— Что-то случилось?
— Совсем нет.
— То, что было в конце, когда мы уходили… этот нацистский салют — что это было?
— Ничего. Просто глупая шутка.
— Тогда почему ты сердишься?
— Я не сержусь.
Навстречу им по тротуару шли двое британских солдат с винтовками наперевес. Они перегородили путь.
— Ваши документы, пожалуйста.
Кэй достала своё удостоверение. Арно сделал то же самое. Один из солдат посветил фонариком на их фотографии, потом на лица. Другой сказал:
— Вы нарушаете комендантский час.
— Простите, — сказала Кэй. — Мы уже возвращаемся.
— Не вы, мэм. Он.
— Я могу поручиться за него. Я живу в доме его семьи.
— Руки вверх, — сказал солдат и махнул винтовкой. Арно поднял руки. Солдат обыскал его. — Повернитесь.
Арно с усталым видом повернулся к стене.
Кэй сказала:
— Это действительно необходимо?
— Он знает правила.
Обыск закончился.
— Ладно, на этот раз прощаем, раз уж вы с британским офицером. Но чтобы мы вас больше не ловили.
Они вернули документы и пошли дальше. Кэй сказала:
— Мне жаль.
— Зачем? Немцы были жёстче. — Он убрал удостоверение во внутренний карман.
Она чувствовала его досаду, унижение.
Они прошли ещё одну из бесконечной череды городских площадей. Ночь была ледяной. На булыжниках уже выступил иней, сверкавший в свете фонарей. Над заострёнными крышами появились звёзды. Вдруг Арно остановился, схватил её за руку и указал вперёд. По небу стремительно пронеслась падающая звезда.
Они смотрели секунду или две, пока она не исчезла.
Он сказал:
— Знаешь, что это было?
Он всё ещё держал её за руку. Она чувствовала, как поднимается и опускается его грудь.
— Метеор?
Он покачал головой:
— Немецкая ракета. Упала на Антверпен. Я уже дважды видел такое. Изобретение дьявола.
Он посмотрел на неё.
Она осторожно сказала:
— Это ужасно. Бедные люди…
Он как будто ждал от неё чего-то большего. Но, когда она больше ничего не сказала, отвернулся:
— Ну что ж… сволочи скоро проиграют войну — с ракетами или без. Пошли, мы почти пришли.
Им потребовалось ещё пять минут. У ворот в садовую стену он притворился, будто возится с засовом, потом повернулся и поцеловал её.
Она ожидала этого. Даже мысленно репетировала реакцию: мягко отстраниться, вежливо сказать “Нет, прости, я не могу”, возможно, добавить строгое “Я не такая девушка”. Но когда это случилось — оказалось, что она как раз такая. Неожиданно естественной показалась близость с другим мужчиной. Он пах пивом, кожа была гладкой, не как у Майка. Чёрт с ним, с Майком, — вдруг подумала она.
Она мягко взяла голову Арно в ладони и ответила на поцелуй. Второй раз за день ей показалось, что она наблюдает за собой со стороны. Её разобрал смех.
— Что смешного? — Он отстранился, легко улыбаясь, но с сомнением.
— Ничего. Иди сюда. — Она снова поцеловала его. Он расстегнул средние пуговицы её пальто, обнял за талию. Она вздрогнула.
— Мы можем зайти внутрь?
Они прошли по дорожке к входной двери. Та оказалась заперта. Он потянулся к притолоке и снял оттуда ключ.
Внутри в холле было полутемно. Из кухни лился привычный свет. Пахло жареным беконом. День закончился, как и начался. Дверь в кабинет была закрыта.
Арно приложил палец к губам. Кэй взяла его за руку и повела наверх, в свою комнату.
15
Чуть позже девяти часов вечера доктор Руди Граф стоял по пояс раздетый перед зеркалом в ванной своего отеля в Схевенингене. Он держал пальцы под тёплой ржавой струйкой из горячего крана, прислушиваясь к грохоту труб, по которым вода мучительно пробиралась сквозь здание. Теплее уже не станет. Его лезвие было шестимесячной давности, и вспенить тонкий кусочек мыла было непросто. Тем не менее он выставил подбородок и методично начал сбривать щетину. Нужно было сохранять приличный вид.
Полковник Хубер за ужином объявил, что, в связи с возросшей активностью британской авиации, полк с завтрашнего дня будет запускать семьдесят процентов ракет ночью. Офицеры уставились в свои тарелки. Ночные запуски были куда более медленным и раздражающим процессом: фонари, закоченевшие пальцы, жидкий кислород, покрывающий трубы ледяной коркой. На этот раз Граф отказался от предложенной Зайделем партии в шахматы. Ему хотелось лечь пораньше.