Петр Немировский
Фавор или Бабушкин внук
ОБ АВТОРЕ
Петр Немировский – 1963 года рождения, киевлянин, выпускник факультета журналистики Киевского университета. С 1995 года живет в США. В Америке первое время занимался журналистикой. Потом овладел специальностью нарколога/психотерапевта и уже более десяти лет работает в наркологических лечебницах Нью-Йорка.
Свой первый рассказ Петр Немировский написал в 1999 году. С тех пор, по признанию самого автора, началась его настоящая жизнь.
Повести Немировского написаны в такой манере, что у читателя возникает впечатление, будто он находится в кинозале, где смотрит классные американские фильмы.
Для писателя Немировского не существует «распада связи времен», нет пропасти между поколениями, мироощущение современного сорокалетнего человека не противоречит и даже прямо вытекает из мироощущения предшествовавших поколений.
Во времена информационно-коммерческого бума и тотальной политизации социальных сетей, очень странно открыть книгу и прочитать в ней то, о чем не успеваешь или просто стараешься не думать. О том, что заставляет вспомнить, кто ты и для чего пришел в этот мир…
Петр Немировский автор книг «На том берегу», «Однажды в Чистый понедельник», «Босиком по Нью-Йорку», «Возвращение колдуна» и «Нью-Йоркский бомж».
В предлагаемый новый сборник «Фавор или бабушкин внук» вошли повесть «Фавор или бабушкин внук» и роман «По нью-йоркскому времени».
ФАВОР ИЛИ БАБУШКИН ВНУК
Повесть
Глава 1
Нью-Йоркский аэропорт «Кеннеди». Знаменитый JFK. Суета, чемоданы и сумки на колесиках, объявления о вылете и посадке. Кому возвращаться домой, кому – дом покидать. Кому встречать, кому – расставаться. Одним – слезы радости, другим – печали. Неискоренимое, пока существует род человеческий, стремление к перемене мест, к странствиям. А вдруг что-то там, за океаном? За горной грядой? За облаками?..
Все одеты по-весеннему – апрель на дворе.
Участок израильской авиакомпании «Эль-Аль» огорожен синей лентой. Меры предосторожности. У входа – двое молодых мужчин из службы безопасности авиаперелетов, проверяют документы. Взяв у Натана его американский паспорт и билет, смерив его взглядом, начали задавать вопросы:
– Зачем и к кому вы едете? Вы бывали в Израиле раньше? Почему у вас открытый билет?
По мере нарастания вопросов, Натан догадался, что сейчас так легко не отделается. Отвечал с предельной ясностью:
– В Израиле жили мои родители и сестра. Пять лет назад они уехали в Канаду. В Израиле, в доме престарелых, осталась моя бабушка. Недавно она перенесла операцию. Вы понимаете, да? Почему у меня открытый билет? Потому что не знаю точно, сколько там пробуду: может, неделю, может, месяц.
– Вы – не американец, не так ли?
– Да, я родом из Литвы. Еврей, но мой родной язык – русский. Еще говорю по-литовски и, как вы успели заметить, по-английски.
– О`кей, о`кей. Кем вы работаете?
– Я не работаю. Вернее… Я – писатель.
Он умолк. С чего вдруг он так распинается перед этими двумя самовлюбленными индюками, изображающими из себя суперагентов? Ведь понятно – он им не понравился. И все тут. А уж к этому, первому, чувству обычной человеческой неприязни, порою ошибочно принимаемому за профессиональное чутье, можно добавить и целую груду рациональных объяснений.
А, может, и вправду – есть что-то подозрительное в этом худощавом, невысоком мужчине сорока лет по имени Натан Армель? Одет, впрочем, обычно и по сезону: в джинсах и куртке. Черные густые волосы зачесаны назад. Но какой-то он не такой. Хоть и улыбается не нагло, не во весь рот, а как-то по-доброму, даже печально. Но очень странная задумчивость на его лице, какая-то отрешенность во взгляде его серых глаз. И без шапки.
– Знаете ли вы какие-либо еврейские праздники?
– Разумеется, знаю: Пасха, Ханука, Йом-Кипур.
– Что вы знаете про Йом-Кипур?
– Вы, ребята, экзаменуете меня по иудаизму? Может, позовем сюда еще и раввина? – он провел пальцем по своему тонкому носу с горбинкой. Хмыкнул. «Все, сейчас они мне устроят».
И был совершенно прав. Вскоре, раздетый по пояс и босиком, стоял на резиновом коврике в каком-то подземном бункере знаменитого аэропорта. Сотрудники службы безопасности тщательно проверяли все его карманы, ощупывали подкладку куртки, даже пряжку ремня, рылись в его багаже.
«Приключения начались уже в аэропорту. Символично».
Однако все обошлось: у него не нашли ни бомбы, ни пистолета. Извинившись за причиненный дискомфорт, пожелали счастливой дороги.
Зарегистрировав билеты, он остановился возле таможни. Там, у подковообразных металлических детекторов, общее волнение достигало своего пика. Там – и последние поцелуи, и слезы, и прощальные взмахи рук. Бог ты мой! Сколько маленьких и больших трагедий разыгрывается на этом пятачке таможни, в Нью-Йоркском аэропорту «Кеннеди», как, впрочем, и в любом другом международном аэропорту?!..