- Доброе утро, господин Волков. - Кивнул Магистр с лёгкой улыбкой, в которой не было ни грамма намёка на издёвку.
- Доброе утро, господин де Сент-Дьюри. - Кивнул я в ответ, усаживаясь на бревно перед магистром.
- Я прошу прощения за поведение своей помощницы, она иногда бывает довольно резкой, однако, я не могу не выразить вам своей радости от того, что вы здесь. Я с нашей первой встречи понял, что вы связаны с Богами этого мира.
Простые слова подействовали на меня как ушат ледяной воды. Лишь одному старому бурятскому шаману я открыто признавался, что говорил со своими Небесными Покровителями. Только Закаменский слышал это от меня. Больше никто и никогда. Да, эту мысль озвучивали другие передо мной, а я просто молчал в ответ, и меня это устраивало - я не опровергал, но и не подтверждал...
- Оника, оставь нас с графом наедине. - Не отводя от меня взгляда, попросил — приказал де Сент-Дьюри.
Чернокожая девушка поднялась и без всяких шуток и едких комментариев поклонилась практически в пояс Магистру:
- Будет исполнено, господин.
Люди Оники быстро подняли великую княжну Екатерину, глаза которой были распахнуты как два чайных блюдца от услышанного, и Елизавету, которая по-прежнему ничего не понимала, и увели к другому костру под руководством метаморфа. Геомант снова возвел вокруг меня с Магистром Ордена стены, но на этот раз без крыши, а аэромант запечатал звук. Мы условно остались наедине.
К тому же, мне кажется, вряд ли бы кто-то из фанатиков де Сент - Дьюри решился бы подслушивать своего господина...
- Что такое? Ты так удивился, когда я сказал о богах? Я бы даже сказал, что на твоём лице появился испуг. - Усмехнулся Магистр, скрещивая руки на груди.
- Откуда вы..
- Ой, брось, не уже ли ты думал, что ты первый перерождённый? Такой весь уникальный и неповторимый? - На лице Магистра была такая усмешка, что мне стало стыдно, как школьнику, который пытается придумать новую отмазку, почему у меня не готово домашнее задание.
При этом у учителя тридцать лет стажа, и все мои отмазки он уже слышал не одну сотню раз...
Хотя почему? Я же действительно так и думал - что я - единственный перерождённый с памятью о жизни прошлого мира. Иначе бы любой человек из моего мира уже бы начала зарабатывать миллионы на своих знаниях...
- Вы... Ты тоже? Ты - человек, который сохранил свою память?
- Я родился в одна тысяча восемьсот девяносто седьмом году в пригороде Бирмингема. В одна тысяча девятьсот восемнадцатом я был в составе королевских военно-воздушных сил — я воевал против Германии, Турции, Болгарского царства и Австро-Венгрии в войне, которую позже начнут называть Первой Мировой Войной.
- Но зачем вы пошли против Богов, зная, что они - реальны? Вам дали новый шанс прожить целую жизнь, а вы пошли против всего мира? Ты - псих мирового масштаба, Анри! - Скривился я.
Де Сент-Дьюри перевел взгляд на пламя костра, сцепив руки в замок. Костяшки кулаков побелели от усилия, с которым мужчина сжал их, и мне показалось, что я услышал, как хрустнули кости Магистра.
- Я служил своей стране и короне, Матвей, я верил в Господа Бога, я женился и у меня родились прекрасные дети - сын и дочка, мы жили в Лондоне, я уже служил в штабе королевских военно-воздушных сил, занимал руководящую должность... Я был на службе, заступил старшим дежурным офицером по штабу седьмого сентября одна тысяча девятьсот сорокового года. И в эту ночь немцы совершили первый налёт. Это назвали "Лондонским Блицем". Немцы бомбили нашу страну вплоть до мая одна тысяча девятьсот сорок первого года. Ночь была жуткая... Я носился по всему городу и пригороду, люди были в полнейшей панике, никто из военного руководства ничего не понимал, не готов был взять на себя ответственность, а я старался помочь всем... Кроме своей семьи.
Выражение лицо де Сент-Дьюри сморщилось, и на этот раз я точно услышал, как Магистр заскрипел зубами.
- Я прибыл домой только к полудню следующего дня. Город ещё расчищали от завалов удачно упавших бомб. Мой водитель остановился на углу, и я пошёл по привычке в небольшую пекарню, где брал свежую выпечку для детей. Если к ней встать спиной, до моего дома останется триста двадцать три шага. Я подошёл к двери пекарни, уже собираясь постучать, и увидел в отражении пустоту за своей спиной. В тот момент моё сердце пропустило удар. Я развернулся и побежал, уронив портфель, бумажник и фуражку. Я никогда в жизни ни на одной машине не летал так быстро, как бежал в тот полдень восьмого сентября, Матвей, и одновременно это был самый долгий путь во всей моей первой жизни... Я нашел их уже ночью. Моя жена пыталась вывести дочку и сына из квартиры. Взрыв застал их у самой двери, Мария закрыла детей собой, но её хрупкое тело не могла защитить детей от бетонного потолка. Мою семью раздавил наш собственный дом. Германская бомба повредила крышу и ударной волной часть потолка последнего этажа, моего этажа, она обрушилась вниз... Мои жена и дети погибли. После этого я забыл о Боге. Я решил мстить, я хотел мстить. Но месть — очень плохой советчик. И моя война закончилась в мае сорок первого года. Мой самолёт был сбит над проливом, и я погиб от удара об поверхность воды. Я уже простился со всем миром, ожидая лишь Тьмы, но я открыл глаза посреди больничной палаты. Я снова был ребёнком, и ты должен понимать, насколько я удивился! Я ничего не понимал, пока рос, иногда моя прошлая жизнь казалась мне просто странным сном... Но так было до обряда принятия Небесного Покровительства. Ко мне явился Бог Тив, он рассказал, для чего меня привели в этот мир, и что ему грозит... И я согласился помочь. Я мотался по свету, закрывая бреши в ткани пространства, я делал все ради воли Богов. Я искренне считал, что Завеса Хаоса не должна пасть...