- В любом случае, вам не за что извиняться, отец Мефодий, вы не виноваты в том, что Григорий Скуратов начал организовывать свою секту. Во всяком случае, доказательств вашей вины в этом деле нет, иначе бы с вами князь Кобылин так уважительно не разговаривал. - Ответил я, наблюдая за работой монахов.
- Приятно слышать, Матвей Александрович. Я искренне верю, что Григорий сможет обрести ясность рассудка и поймет, каких дел наворотил. Он не плохой юноша, просто запутавшийся...
- При всем уважении, отец Мефодий, Григорий Скуратов - уже давно не юноша, а взрослый состоявшийся мужчина, брат главы рода, выходец из аристократии империи. Но его действия там на собрании больше походили на действия садиста, а не дворянина. У кого в здравом уме будут мысли избивать мальчишку - беспризорника просто потому, что у того есть темный источник? Мальчишка ни в чем не был виноват, он просто хотел есть... - Я жестко отсек начинающуюся проповедь от патриарха, - Я не лезу в чужой монастырь со своим уставом, если он - верующий, то пусть верит себе на здоровье. Но только и Скуратовы, и все остальные должны помнить, что Российская Империя - это светское государство. У нас разрешено различное вероисповедание, пока оно не нарушает прав и свобод других подданных императора. Я не стремился ущемить его прав в момент нашей... стычки. Я лишь потребовал от него соблюдения законов империи, а Скуратов слетел с катушек.
- Я это понимаю. - Кивнул патриарх, не отводя взгляда.
- Тогда, можете считать, что извинения приняты. Надеюсь между нами не осталось никаких недосказанности?
- Нет. - Покачал головой отец Мефодий.
- Тогда прошу меня простить, у меня еще много дел запланировано на сегодня, и задерживаться у вас у меня возможности нет. - Кивнул я и, развернувшись, быстрым шагом отправился назад к машинам и Кобылину, оставив патриарха в одиночестве с легким удивлением на лице.
Я сам не понимал, почему мне с каждой минутой становилось все сложнее находиться рядом с отцом Мефодием. Его серебряная аура как-то негативно и раздражающе влияла на меня... Но разбираться в этом, и уж тем более, ставить опыты у меня желания не было...
Вернувшись к машинам, я увидел, что Владимир Алексеевич по прежнему сидит в беседке. На столе перед ним уже появился чайник, мисочка с медом, лукошко с пряниками и чашка.
- Владимир Алексеевич, можете меня сейчас же отвезти домой? - Я без предисловий обратился к князю.
- Что-то случилось, Матвей? Вы поссорились с отцом Мефодием или?.. - Удивился Кобылин мне.
- Нет, с отцом Мефодием все хорошо, мы поговорили и попрощались, просто мне еще нужно закончить много дел. Так как? Отвезете? - Помотал я головой.
- Ну... Хорошо... - Кивнул Кобылин, поднимаясь.
- Отлично, тогда едем. - Ответил я и первым заскочил в машину князя.
Глава 3. Часть 2.
Глава 3. «Бакалавр, граф и просто... красавчик!»
Часть 2.
РИ, пригород Петербурга, Царское Село, Рюриковский Летний Дворец, 15 октября , 20.00
Я тяжело выдохнул, стараясь успокоиться. Череда поздравлений с сегодняшним признанием за мной титула графа меня уже изрядно утомила. Но приходилось терпеть, говорить, что заранее не поздравляют, но я рад, что для говорившего это столь важно, что он потратил своё, несомненно, драгоценное время на поздравление меня любимого... А ещё все бросали заинтересованные взгляды на новый парадный китель серого цвета, который был на мне и ещё нескольких "ближниках" Константина. Все кители были единого кроя, но без погон и шевронов на плечах. Отличались сейчас двенадцать человек только колодками наград на груди и наличием наградного или именного оружия на поясе. На моем же висела мизерикордия, которую мне подарил Василий Иванович перед тем, как я оправился на учёбу в Петербург. Узкий клинок с широкой крестовиной с оскаленными волчьими пастями на концах, яблоко в навершии рукояти также выглядело как волчья голова, но уже с распахнутой пастью...
Как я недавно выяснил, ношение мизерикордии являлось насмешкой - "оружие милосердия", как его называли в империи, не было принято использовать в прямом бою, это все же было оружие, которым противника уже «добивали», последнего удара милосердия, который избавит человека от мучений и боли. А раз я настолько наглый и уверен в своих силах как Одарённый, то и ношу на поясе оружие милосердия, чтобы в случае дуэли просто добить своего противника, когда тот потеряет все свои силы в противостоянии... Интересная трактовка. Рассказал мне, кстати говоря, о ней сам Василий Иванович. Он думал, что это должно поспособствовать новым поединкам, что, в свою очередь, даст мне необходимый опыт в боях с различными Одарёнными. О том, что эти Одарённые могут меня просто прибить, он как-то серьёзно не думал. Ну, да, ну, да, готовим вратарей по бразильской системе...