— Благородный барон, а вот и вы! — Знакомый голос сперва не произвел никакого эффекта. — Очень, очень жаль, что так получилось, барон, но все сгорело…
Вскинувшись, я диким взглядом уставился на оказавшегося рядом Кеннета. Тот суетливо поправлял на плечах подпаленное одеяло, словно пытаясь справиться с холодом, хотя на улице было достаточно тепло. Схватив ученого за плечи, я смотрел ему в глаза, не до конца доверяя глазам, а тот продолжил извиняться:
— Я только решил попробовать, сам попробовать, что будет… Но я не успел! В дверь начали стучать, потом уже откровенно выламывали, и я не нашел ничего лучше…
На секунду прижав Белла к груди, я выдохнул, собираясь с силами. Старик оказался жив, и это главное. Но что он там такое говорит про стук?
— Что вы тут такое говорите? Что случилось?
— Я говорю только в том смысле, что кто-то начал высаживать двери, барон! Наверняка то были люди этих махинаторов, этих самозванцев…
Чьи это были люди — я уже догадывался, в отличие от ученого, уверенного, что кроме полудюжины шарлатанов у него врагов нет. Даже не враги, а так, мелкие пакостники, пусть и приближенные к власти. Я осторожно, но ощутимо тряхнул ученого за плечи:
— Кеннет, мы обязательно разберемся, кто это был, но сперва мне нужно знать все!
— Хорошо, только будьте повежливее! — Белл снова почти без паузы перешел в состояние сварливого старика. — Расскажу по пунктам, если вам так хочется!
— Будьте добры, друг мой! — ответил я с нетерпением, и Кеннет, недовольно сверкнув очками, начал:
— Первое: как только вы ушли, мы с Мартой принялись собирать вещи. Второе: когда с частью багажа было покончено, я решил самостоятельно поэкспериментировать с громовой солью, или как вы там это называете…
— Кеннет, ну я же просил…
— Не перебивайте, молодой человек! — в голосе ученого лязгнула сталь. — Третье: в дверь постучали, а когда я велел Марте не открывать, начали выламывать дверь. Четвертое: я решил, что очень важно избавиться от чертежей, чтобы они не достались этим… Ни одному шарлатану чтобы не достались! Я начал их жечь! Один за другим, бумага в стопках горит отвратительно. А потом вспомнил, что у меня в банке то, что нельзя никому показывать совершенно точно!
— А оно как жахнет! Аж искры с глаз! — вставила молчавшая до этого Марта, всплеснув полными руками. Кеннет посмотрел на нее грозно, но та продолжала: — Как словно змея шипит, только огромная! И жаром ка-ак вдарило!
— Помолчи, девка! — прикрикнул ученый, потом снова обратился ко мне: — Да, я не предвидел, что случится. Но это кстати целиком ваша вина, барон! Если бы вы только позволили…
— Так что случилось дальше? — оборвал я его. — Порох взорвался, это понятно. Загорелась лаборатория, что тоже предсказуемо. Не пойму одного: как вы уцелели?
— Не скажу точно, но перед тем, как пламя меня коснулось, что-то сбило меня с ног, а потом все начало гореть, дверь упала, мы поползли к двери… Меня волокли за шиворот, как мальчишку!
Последнее Кеннет выкрикнул с неподдельным возмущением, а я смотрел на Марту. На красном обожженном лице не было бровей, а волосы с одной стороны сгорели, оставив только короткие неровные пучки. Одежда тоже порядком обгорела, больше с одной стороны. С той, которая была обращена к камину, когда девка вытолкнула с пути огня ученого. Поняв, что я смотрю на нее, она ответила предупреждающим взглядом и едва заметно помотала головой. Я понял, кивнул в ответ: молчу. Кеннет же продолжал:
— Так что теперь все сгорело, все мои чертежи, модели, даже та дрянная банка! Ума не приложу, что же теперь делать, барон!
— С этим тоже можно повременить. А пока давайте выбираться отсюда, у меня для вас уже готово новое место, — я оценивающе поглядел на ученого и его служанку. — Правда, я рассчитывал, что у вас будет несколько больше вещей.
Чтобы сбить возможную слежку, я собирался несколько раз сменить извозчика, но потом решил, что мои перемещения по городу в любом случае не остались незамеченными, так что теперь нет особого смысла прятаться. Мы добрались до снятого мной склада достаточно быстро, и всю дорогу Кеннет не прекращал ругаться и жаловаться. Вскоре я перестал его слушать, а Марта занялась своими ожогами. Оставалось надеяться, что Аврора уже в курсе, и что ее человеку будет оказана помощь.
Отпустив извозчика, я повел ученого и служанку к высокому каменному зданию. Кеннет удивленно вскинул голову и выругался на предмет бесполезной траты денег, Марта же шла медленно, прикрыв глаза, и было видно, что двигается она из последних сил. Убедившись, что никто нас не видит, я подошел, взял ее под здоровую руку, помогая удержаться на ногах и встретив благодарный взгляд.
Пройдя через широкую дверь в воротах, мы увидели, что в помещении были еще люди. Большая команда строителей разошлась по бывшему складу, и теперь тут и там раздавался грохот, стук молотков, жужжали пилы, кто-то громко и затейливо ругался. Часть пространства уже отделили, высокой, метров трех, переборкой, теперь там разгораживали кухню, размечали жилые комнаты. Нас заметили, от компании работников отделились трое, подошли быстрым шагом, Марту взяли под руки и куда-то увели. Оставшийся мужчина с короткой криво подрезанной бородой и в старом кожаном фартуке коротко поклонился, сказал:
— Доброго здравия, господа! Я — Иван, это мои работники, — он повел рукой, указывая на суетящихся мужиков. — Прощения просим, не успели вовремя, но и вы тож заторопились. Нам сообщено, что с вами приключилось, так мы готовы принимать. Бабу вашу велено немедля отправить с извозчиком на лечение, а мы пока в полном вашем распоряжении.
Я не стал уточнять, кем велено, и без этого ясно, так что просто кивнул и уточнил:
— Хорошо. Как продвигаются работы? Долго еще?
— Так начали ж только! Едва подводы разгрузили да за стенки принялись, так что пару дней, если нагрубо, с отделочкой в неделю уложимся. Жить сегодня оставайтесь, если господа готовы по-простому. Через часок благородным угол отмежуем, топчаны сколотим, вы ж без мебели? Про пожар нам уже рассказали, соболезнуем.
Он пожал широкими плечами. Я окинул взглядом стройплощадку. Пол был засыпан опилками, завален деревянным и скобяным мусором, от ворот с обеих сторон тянулись целые дороги из грязных следов. А ведь мужики только начали. Неделя с отделкой? Ладно, попробуем поверить.
Кеннет поспешил к работникам, вскоре с той стороны раздались его недовольный голос и многоголосие мужиков. Иван повернулся было к ним, но я остановил и спросил то, что не мог спросить при посторонних:
— Кто вас нанял, знаешь?
— Знать не знаю, — мотнул головой Иван, но в глазах его я прочитал ответ. Кивнул в ответ, и сменил тему:
— Нам ничего не велено передать?
Иван с силой хлопнул себя по лбу.
— И точно ж! Была бумага, да, и на словах еще тож… — Он покопался в карманах портков, залез в просторный карман фартука и вытащил сложенный вчетверо листок. — А на словах велено, что с поджогом разберутся, кто надо, и чтоб барон помогал ученыму расположиться.
Я принял бумагу и, когда Иван снова поклонился и пошел к остальным, развернул послание. Как я и ожидал, оно оказалось от Авроры. В записке она коротко оповещала, что за попыткой вторжения в подвал стоят пока остающиеся неизвестными люди, и что пожар спутал их планы. Присматривающие за мастерской люди ведьмы пропали, их судьбой сейчас занимается лично Аврора, так что пока она не сможет со мной встретиться. О Марте она уже знает, и ей окажут помощь. И самое главное: строители, которые сейчас сновали по старому складу, также были людьми старцев, так что им можно доверять.
Вот так. Похоже, скрытые силы все же решили вмешаться лично. Пропажа охраны — не прямое объявление войны, но вместе с попыткой проникновения в жилье ученого предупреждение более чем прозрачное. И вполне может случиться, что последнее. Но и останавливаться уже нельзя. Я прошелся по бывшему складу, наблюдая за работой и размышляя. Не озаботившись скрыть расположение новой мастерской, я наверняка уже выдал ее расположение, но присутствие с нами почти двух десятков мужиков, пусть и вооруженных только топорами, немного успокаивало. Не увидев нигде Кеннета, я просто пошел на крики и ругань. Ученый нашелся в дальнем углу склада, где яростно спорил с Иваном и еще тремя работниками. Что-то доказывая, он тряс кулаками, мужики слушали его с хмурыми лицами, но вставить хоть слово пытался только Иван. Я не стал вникать, от грохота и стука у меня начала болеть голова, так что я направился к двери и вышел на улицу.