- Я разжег камин в вашей спальне, так-то будет лучше! И ужин принесу сейчас же, может нагреть вина, холод-то какой, а? – тарахтел Бин, всегда с трудом державший язык за зубами.
- Было бы неплохо, попроси добавить в вино побольше корицы.
- Да, ваше преподобие, Синдия все сделает, как вы любите! Я бегом… одна нога тут другая там! Ты только взгляни, какая метель!
Флеалайн вздохнул. Почему-то в Библии ни слова не сказано о таком грехе как пустословие и болтовня! Он переступил порог комнаты, держа в руках свечу, ее огонек заколебался от сквозняка и почти тут же из неосвещенного угла послышался низкий мужской голос:
- Добрый вечер, ваше преподобие! Прошу прощения, что явился без предупреждения, но меня терзали сомнения, вдруг вы снова скроетесь. – Дерик пошевелился, но не сделал навстречу ни шага. Он знал, что в доме нет никого, кроме хозяина, старого слуги и девушки-кухарки, а значит, звать на помощь будет некого.
- Здесь нет ничего ценного! При мне немного денег, если вы так нуждаетесь, можете их забрать, – ответил священник, разговаривая с невидимым гостем.
- Вы проявляете истинно христианское милосердие, но я хотел бы забрать кое-что другое, – теперь Дерик вышел на свет и его глаза сверкнули, – мою жену! Отвечайте, где Шарлотта и так быть, я сохраню вам жизнь!
Флеалайн вздрогнул, но быстро собой овладел и даже не отвел глаз:
- В этом доме ее нет, - спокойно ответил он и поставил свечу на маленький столик.
- Это мне известно. Я обшарил ваш дом сверху донизу и не говорите, что это ляжет смертным грехом на мою бедную душу. Вы, я уверен, отпускаете любой грех, например, прелюбодеяние, которое ваше преподобие охотно оправдывает! Итак, вернемся к нашим баранам, где Шарлотта?
- Я ничего об этом не знаю. Моя помощь графине не должна была привести к таким ужасающим последствиям, и я сожалею…
- Сожалеешь?! – Дерик сгреб его в охапку и держал за ворот одежды, который почти перекрыл дыхание. – Ты помог сбежать ей к своему любовнику, и я знаю при чьем участии! Спрашиваю последний раз: где моя жена? Если хочешь жить, придется сказать правду!
Флеалайн что-то показывал знаками, говорить он не мог и лицо покраснело от прилившей к нему крови. Дерик разжал хватку и навис над священником.
- Я непричастен к побегу…
- А если так? – теперь шею бедняги холодило лезвие кинжала. – Правду, святоша, иначе мигом окажешься на том свете!
- Я оказал услугу ради спасения, – прохрипел, откашлявшись, Флеалайн.
- Своего или этого ничтожества принца?!
- Невинного младенца!
Тело священника рухнуло, слишком неожиданно руки Дерика разжались, выпустив свою добычу. Тяжело дыша, он молча смотрел на преподобного отца, ощущение было таким, словно кто-то ударил в под дых железным кулаком.
- Повтори, что ты сказал! - стало ясно, что жизнь священника повисла на волоске.
- Она обещала покаяться, но хотела уговорить … хотела избежать крови. Я не знал, что они попытаются сбежать, графиня искала временный приют, чтобы потом… рождения ребенка… принять постриг!
- Ребенок от принца, теперь все понятно, – граф словно не слышал всех этих жалобных причитаний. – Я мог бы заметить. Раз уж ты сказал основное, нет смысла скрывать оставшуюся правду. Куда она поехала?
- Приорат Святой Фридесвиды, – выдохнул священник. – Этот орден отшельниц, при нем есть приют для сирот…
Флеалайн знал. Каким грехом ляжет на него эта ложь и произносил ее отнюдь не ради своего спасения. Предупредить убийство и даже не одно – вот была его цель, как бы дорого это не стоило. Дерик тем временем погрузился в тяжелые мысли, решая, как поступить дальше, и взглянул на своего пленника только когда тот с трудом поднялся.
- Я не буду вас убивать, – проговорил граф сквозь зубы. - Совесть сожрет вас раньше и с куда большими муками. Желаю вам жить долго и страдать как раз настолько, чтобы эта жизнь показалась бесконечной!