Жослина побелела, как полотно. Она могла предполагать, что угодно, но против таких обвинений была бессильна. Это была вопиющая, ужасающая ложь, которая делала ее беззащитной перед законом.
- Я никому не подсыпала яд! – в голосе проскользнули истеричные нотки. – Я не виновна! Это… это сделал кто-то другой, и использовал меня, как прикрытие!
- Вы умная женщина, и наше мнение в этом вопросе сходится. - внезапно Шанталь смягчился. Его глаза невольно остановились на шее фрейлины – такой гладкой и белой, с падающими на нее завитками светлых волос. - Но это не упрощает моей задачи, во дворце продолжает орудовать убийца и вы поможете мне его найти. Вспоминайте детали, разговоры, чье-то странное поведение. Вас подставили, потому что вы близки к этому человеку или людям. Помогите мне, и я помогу вам!
Пилер вернулся на свое место за столом и устремил на Жослину выжидательный взгляд. Раньше они никогда не пересекались, но о главе тайной полиции фрейлина была достаточно наслышана. Сейчас, сидя перед ним в этом жутковатом месте, она испытывала страх, но к нему прибавились и другие чувства. Никогда раньше она не встречала мужчину, наделенного такой неограниченной властью, никого, перед кем трепетали бы даже приближенные короля. В ее взгляде проснулся интерес и пилер сразу это подметил.
- Вы хотите что-то сказать?
- Может быть. Не знаю, стоит ли мне вспоминать подробности. Я между двух огней, с одной стороны герцогиня, с другой вы, Шанталь. Но вас я боюсь больше!
- И это правильно! – его губы дрогнули, если это лицо способно было улыбаться, то Жослина точно видела улыбку.
- И я могу вам доверять? Вы не станете подвешивать меня на дыбе? Или вы поступаете с женщинами как-то по-другому?
– Давайте без ваших игр, мадам. Я не двадцатилетний молодой герцог, которому хочется развлечься!
- Это правда, по вашим глазам я вижу, что развлекаетесь вы редко. Я готова написать вам все, что знаю, можно перо и бумагу?
Он кивнул, указывая глазами на письменные принадлежности. Жослина подошла к столу и склонилась над документом, не заботясь о том, что ее декольте оказалось как раз в поле зрения пилера. Несколько минут она что-то писала, потом подняла ресницы и неспеша выпрямилась, пододвинув листок Шантлю. Он развернул его к себе и прочитал признание, в котором было всего несколько строк:
«У меня никогда не было такого мужчины, как вы. Мои ноги дрожат, мне нечем дышать, я боюсь вас и хочу!»
- Весьма откровенно! Больше вам нечего сказать?
- Только спросить. Вы хотите меня? - она присела на край стола.
Контраст между этим нежным созданием и грубо отесанной древесиной был впечатляющим. Жослина медленно приподняла подол, взяла Шанталя за руку и положила жесткую ладонь к себе на лодыжку. На фрейлине были шелковые чулки, и рука скользила по ним, пока не коснулась полоски теплой кожи.
- Вы так хотите острых ощущений?
- Мне грозит тюрьма, допросы, а может и виселица за то, чего я не делала. Я хочу провести этот вечер так, чтобы мне не о чем было жалеть. То, что я написала - правда и я знаю, у вас, Шанталь, тоже не было такой женщины, как я! Распутной. Молодой. Готовой на все!
Совершено неожиданно она наклонилась и хищно впилась в его губы. «Маленькая фурия!» – он сжал ладонями ее затылок, привлекая к себе. Жослина поддалась, укусила его, вцепилась ноготками в шею и позволила опрокинуть себя на стол. Возбуждающе капли не понадобились, чувства обоих и без них обострились до предела. Это было не тоже самое, что секс в спальне, в ванной или на балконе. Нужно было встретить женщину, которая забудет о страшном предназначении такого места и станет отдаваться со всем возможным жаром. Каменные стены подземелья и раньше слышали крики, но никогда это не был стоны любовного восторга. Жослина прильнула к мощной фигуре пилера, как юный плющ – к каменной стене. Она была ненасытной, жадной до любви и абсолютно лишенной стыда. Их безумный «допрос» продлился целый час и после него узница без всякого страха заглянула Шанталю в глаза.