А тан пялится на Лену во все глаза и облизывается, словно кот возле рыболовного садка. Лена же, как ни в чем ни бывало, присаживается и при этом еще выше поддёргивает юбочку. Заметив мой недовольный взгляд, она хмурится и незаметно качает головой. Понятно. Моя подруга что-то замыслила. Не знаю еще что, но мешать ей не стоит. Чтобы как-то отвлечь Марсуна, я задаю ему первый вопрос:
— Тан Марсун, энергию вы получаете от ветряных мельниц?
— Да, конечно. — Тан с неудовольствием отрывается от созерцания Лены. — А у вас разве иначе?
— Иначе. У нас электрические машины вращают потоки воды рек и ручьев.
— А! У нас лет пятнадцать назад один чудак тоже хотел так сделать. Даже речку запрудил, чтобы воду поднять повыше. Но Владыки приказали посадить его на кол.
— За что?
— Странные вы там, в Загорье. У вас разве законы другие? Никто не должен делать того, что не делали его отцы и деды. За ослушание — мучительная смерть.
— Ну да. Только я думаю, раз у нас энергию дают реки, то почему у вас так нельзя?
— Это ваши предки так придумали. А наши всегда ветряками пользовались.
— Понятно. А давно у вас Владыки свои законы установили?
— Наверное, как и везде, как и у вас. Я не знаю. Я всегда так жил. Так жил мой прадед и его прапрадед. Хороший закон. Зачем что-то менять? Итак живём неплохо.
— Верно. А ты Владык видел?
— Нет, откуда? Они же являются не чаще чем раз в десять лет. Да и то только верховным вождям.
Я теряю интерес к разговору. Всё ясно, и почти ничего нового. Ждать здесь годами, пока не появятся эти Владыки, бессмысленно. Надо идти дальше.
В разговор вступает Петр:
— Тан Марсун, а почему в вашем прекрасном замке нет воды?
— А зачем тебе вода? Разве это напиток для мужчины? У нас достаточно вина и пива.
— Я не для питья искал воду. Я хотел умыться.
— Для умывания?!
Тан Марсун смотрит на Петра так, словно тот сказал Время знает какую непристойность. Да, Пётр ляпнул явно невпопад. Вот что значит не получить соответствующей подготовки. Внезапно лицо тана проясняется, и он с пониманием кивает.
— А! У тебя, наверное, подошел срок предписанного Владыками омовения? Я прикажу, и тебе принесут воду. Обычай надо соблюдать.
— А как часто предписывает вам обычай совершать омовение? — интересуется Анатолий.
— Раз в два месяца.
— Вот как? А женщины…
— Ну! Женщины — народ особый. У меня женщины омываются не реже трёх раз в день! — Тан самодовольно улыбается, словно он говорит о Время знает какой роскоши.
— А почему так? — продолжает допытываться Анатолий.
— Ну вы, загорские, совсем дикий народ! Какое основное предназначение женщины? Доставлять мужчинам радость, удовольствие.
— А я полагал, — вставляю я, — что основное предназначение женщины — рожать и вскармливать детей.
— Не спорю. И это тоже. Но ведь это всегда будет только после того, когда женщина доставит мужчине радость и удовольствие. Так что это всё-таки первое, а дети — второе. Так, о чем я? А, да! Ну какое можно получить удовольствие и радость, если женщина давно не омывалась и от неё скверно пахнет?
«Наверное, не большее, чем получает она, отдаваясь тебе, козёл вонючий!» — чуть не вырывается у меня. Но я давлю эти слова в зародыше. Нельзя давать волю своим эмоциям, Андрей Николаевич. Вы на работе.
— Раз уж вы привыкли к частым омовениям, — снисходительно говорит Марсун, — я распоряжусь, чтобы в ваши покои доставили воду. А сейчас займёмся вечерними развлечениями.
Он делает знак рукой, и один из охранников передаёт ему какой-то список. Марсун внимательно изучает его, морща лоб, пыхтя и шевеля пальцами. Потом он начинает что-то тихо говорить охраннику, а тот делает в списке пометки. Закончив эту работу, охранник уходит, а Марсун жестом приказывает слугам наполнить вином наши кубки.
В боковом проходе появляются охранники и слуги, которые несут скамьи, козлы и еще какие-то приспособления. Входит управляющий, за ним более двадцати босоногих слуг, среди них четыре женщины и несколько детей. Последним появляется уже знакомый нам Горат. Слуги выстраиваются вдоль стены, а управляющий разворачивает список и читает: