— Что случилось? — спросила сонная женщина, протирая глаза.
— Думаю, что скоро мы получим вторую комнату. Завтра же подам заявку в жилищное управление.
— Что с Краснаем?
— Ввязался в какой-то шпионаж. Подполковник и еще кто-то приходили за ним.
Мужчина снял очки и нырнул под одеяло. Этой ночью ему снилась новая квартира.
На следующий день Иштван не выходил из квартиры Паппа. Хозяин еще утром куда-то ушел.
— Я все устрою. Только прошу не выглядывать даже в окно. Жена приготовит вам завтрак и обед. Возможно, что уже после обеда отправимся. Читайте, отдыхайте, потому что ночью вам придется пройти пешком не менее двадцати километров. Через советскую зону вы должны перебраться за ночь, иначе попадете в переплет.
Иштван остался в одиночестве. Он никак не мог справиться с волнением. Очень хотелось, чтобы все было уже позади.
Около восьми часов жена Паппа принесла ему чай и хлеб со смальцем. Низенькая, полная молодая женщина с кукольным лицом молча поставила завтрак на стол и сразу же вышла. Иштван выпил чай без хлеба и начал беспокойно прохаживаться по полутемной комнате. Иногда останавливался у окна и смотрел во двор, засаженный фруктовыми деревьями.
На улице похолодало. Еще вчера стояла солнечная погода, а сегодня опустилась облачность, подул резкий ветер. Пепельные, набухшие от дождя облака, как быстрые парусники, мчались на восток. Обнаженные кроны деревьев покачивались и скрипели, ветер, дувший с Альп, печальной песней завывал в трубе.
Иштвана угнетало одиночество. Горло сдавливали спазмы, на сердце ложилось неприятное ощущение непоправимой беды, словно кто-то нашептывал ему: «Не иди никуда; не покидай родины. Что ждет тебя на далекой чужбине?» — «Крепись, — успокаивал он себя. — Разве ты не видишь, что другого выхода нет? Здесь ты не можешь стать врачом, а там окончишь университет и вернешься домой. Ты не причинишь стране никакого вреда». — «Безусловно, меня будет мучить тоска по родине, — размышлял он. — Это неизбежно. Но с этим можно бороться. В конце концов, речь идет о каких-то двух-трех годах. Это время как-то пройдет. А тем временем выяснится, что я не сделал никакого преступления. Из-за границы напишу письмо властям и объясню, что ни в чем не виноват. Разве это вина, что Каллош ненавидит меня? Впрочем, может и он не испытывает ко мне ненависти, а просто хочет продемонстрировать свою политическую бдительность. Все равно пока что надо бежать».
Он размышлял, мучил себя сомнениями, а время неумолимо шло. В полдень немного поел, прилег на диване и попытался заснуть, вскидываясь в неспокойном полусне.
К вечеру пошел дождь. На землю сеялись густые, мелкие капли, как где-то в небесной вышине просеивали воду сквозь сито.
После пяти часов прибыл Лайош Папп.
— Быстро одевайтесь, молодой человек, — обратился он к Иштвану. — Отправляемся.
Парня охватило волнение. Он надел легкий плащ и коричневую шляпу.
— Я готов.
Папп критически осмотрел его.
— Это не годится, друг, — сказал он. — Вы промокнете до нитки. — На минуту задумался, подошел к шкафу и достал дождевик с капюшоном. — Какой у вас размер ноги?
— Сорок второй, — ответил парень.
Папп вышел. Через несколько минут вернулся с тяжелыми, немного поношенными ботинками.
— Наденьте эти.
Иштван хотел отказаться, но Папп жестом руки оборвал его.
— Делайте, что вам говорят. Я лучше знаю, что нужно для такой дороги.
Парень больше не возражал.
— А теперь слушайте меня внимательно, — сказал проводник. — Возьмите этот документ, — он дал Иштвану бланк. — Вы служащий лесничества. Понятно?
— Да.
— Дайте мне вашу справку-прописку.
Парень достал из кармана документ и отдал его Паппу. Тот сел за стол, достал из бумажника такой же бланк, только незаполненный, но с печатью и подписью и начал писать. Заполнив бланк, он подал его Иштвану.
— Не забудьте, что живете здесь, в Сомбатхее, на улице Мальва, дом 8. Итак, где вы живете?
— На улице Мальва, 8, — заикаясь от неожиданности, пробормотал Иштван.
— Ну, пойдем, — приказал Папп. С кухонного стола он взял небольшой сверток. — Спрячьте это в карман, по дороге пригодится. В хлебе скрыто несколько шиллингов. Смотрите, чтобы не проглотить их.
Они вышли из дому и направились в лес.
Иштван, все больше удивляясь, смотрел на черноглазого мужчину.
Над головами свистел ветер. Могучие деревья стонали, ойкали, как сказочные великаны, раненные в титанической борьбе. Листья под ногами были мокрые. Дождь не утихал. Иштван радовался, что надел дождевик, и мысленно благодарил Паппа.