- Пожалуй, - соглашается Волчок.
- А теперь насчет столовой. Степан Акимович, где нам кушать?
Степан Акимович смеется:
- Черт его знает?! У нас ведь кухни нет. Новая кухня внизу, будет готова не раньше, чем через три недели... придется с рабочими.
Соломон Борисович отрицательно вертит головой:
- Это невозможно. Наши мастера и рабочие - это одна очередь, потом две очереди строителей, потом две очереди коммунаров, значит, пять очередей...
- Ну, а что ты будешь делать?
- И потом там грязно, ах, эти строители...
Камардинов страстно:
- Ну, насчет грязи, так это мы быстро наладим, а что же делать?
- Ну, раз больше нечего делать, так что ж? - соглашается Соломон Борисович.
- Это мы наладим, - говорит Дидоренко.
- Значит, с этим кончено. Надо сегодня разедлить ребят по сменам и столы разделить.
- На смены нечего делить. Как было в Сочи, так и здесь будет.
- Верно.
- А теперь насчет работы, Соломон Борисович?
Соломон Борисович торжественно произносит:
- Для работы коммунаров все готово, как я и говорил, а вы мне не верили. Станки в полной исправности, исправлены, меди сколько угодно, лес есть... Ах, какой заказ мы имеем для Наркмоздрава: кроватки для детских больничек, десять тысяч штук!
Командиры аплодируют Соломону Борисовичу, а Соломон Борисович горд и радуется:
- Эти самые масленки, о, вы еще увидите, масленка еще нас вывезет, электросверлилка еще далеко...
- Работать по старым места?
- По старым, где кто был.
- А теперь самое главное, теперь насчет строительства, - говорит Никитин.
Командиры задумались, молчат. В строительном беспорядке, в целой куче прорывов не видать того конца, за который можно ухватиться советукомандиров. Молчит и Соломон Борисович и толкает меня по секрету, это значит: а ну, интересно, как командиры за дело возьмутся?
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
23. ПЕРВЫЕ АТАКИ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
младшие группы и, значит, сократить выпуск ближайших лет. Поэтому мы решили часть ребят взять из детских домов. Неудобство в этом было только одно: нас уже начинали упрекать.
- Хорошо вам работать, если будете брать из детских домов, берите прямо с улицы.
Коммунары - высококвалифированные специалисты во всех вопросах, касающихся беспризорности. Коммунары говорили:
- Ребята и на улице и в детских домах одинаковые. Сегодня он в детском доме, а завтра на улице, а потом опять в детском доме. Какая разница?
- С улицы - те труднее.
- Не труднее. И на улице ребята хорошие, и в детских домах есть хорошие.
Наркомпрос Украины Украины не возражал против этой операции. Она была интересна для нас и в другом отношении: мы надеялись познакомиться с положением и работой детских домов в нашей республике.
К детским домам приходилось обращаться и еще по одной причине.
Правление решило увеличить в коммуне процент девочек. До сих пор у нас было тридцать девочек, теперь нужно было это число довести до девяноста. На улице мы могли найти только единицы. Все эти соображения рисовали картину нового пополнения приблизительно так:
с улицы пять девочек и семьдесят мальчиков, из детских домов пятьдесят пять девочек и двадцать мальчиков.
По возвращении из похода мы получили от Наркомпроса разверстку семидесяти пяти мест между детскими домами, большей...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
24. НА БОЕВЫХ УЧАСТКАХ
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
сделана планировка, и уже вскапывались цветники, но против производственного корпуса все еще валяются доски и стоит бетономешалка, которая очень мешает коммунарам. На Деля кричат:
- Когда вы уберете свою мясорубку?
Дель обещал, что уберет через четыре дня, а через пять дней говорит:
- Как же уберу мясорубку, как вы говорите, если еще фундаменты не бетонируются?..
Чем ближе подходил к концу октябрь, тем страшнее становилось – не успеем. В последние дни бросились за помощью к рабочим и служащим коммуны. Местком дал помощь на несколько дней, но этим нельзя было злоупотреблять: были срочные заказы, многое делалось и для себя. Все же педагоги, бухгалтеры, столяры, литейщики поработали с коммунарами.
В пять часов работа в мастерских и на строительстве заканчивается, но для коммунаров не наступает отдых. В коммуне все еще не устроено, не довершено, не поставлено на место. Кое-как заморивши червяка после работы, коммунары разбегаются по новым делам. Бюро и совет командиров в это время собирались каждый вечер и часто засиживались долго. И в комсомоле запарка: богатырским ростом вдруг стала расти ячейка, уже редкие коммунары не входят в комсомол. Наседает и учебный год, который мы поневоле должны начинать с опозданием. Постановление ЦК партии о школе, новые учебные планы и новые программы, новые увязки - все это нужно проработать к началу занятий. Положение в рабфаке к этому времени усложнилось чрезвычайно. У нас проектировалось пять курсовых групп, народился третий курс, который в своем учебном плане оказался запутанным до последней степени.
Наш новый завод, завод электросверлилок, является заводом машиностроительным, наш институт тоже машиностроительный - это открыло совершенно невиданные горизонты в области отношения производства и учебы. В комсомоле и в педагогическом совете мы особенно не надеялись на пресловутую увязку. До сих пор проблемы этой увязки нигде не решены и по своей сущности недалеко ушли от проблемы комплекса. Поэтому у нас решили ввести в план дополнительные предметы: технологию, электромеханику, станки, организацию производства и литейное дело. Комиссии комсомола с этими вопросами еле-еле управлялись, несмотря на большую помощь педагогов.
Рабочее напряжение после первого ужина было даже более сложным, чем на строительстве, так как здесь мы то и дело встречались со стыками: нужно идти и в комиссию, и в бюро, и в совет командиров, активу было впору разорваться.