И все работники были в курсе, куда бежать с медицинскими проблемами и что обязательно примутся спасать, а в случае травмы на производстве даже инвалида на улицу не выкину. Не из любви к несчастным, а как раз чтобы знали разницу с другими и старались.
— …И позволял торговать любому по нормальным ценам, не заставляя покупать исключительно в моих лавках по тройной цене.
Между прочим, тоже идея Глэна. У него таких, с прицелом обобрать работника до исподнего и привязать к хозяину, было полным-полно. Вроде закупки рабов вместо сервентов. А то учишь его, кормишь, а через пять лет он фьють — и сдернул. Вот давить людей прессом, выжимая дополнительный су, — тогда конечно. А если относиться нормально да предложить жалованье, куда он пойдет в большинстве случаев? В других местах не слаще, а земля тоже не бесплатная, да и на ней придется пахать не меньше прежнего. Вот и остаются получившие нужную квалификацию. Здесь они неплохо устроены. Специалистам уже не приходится жить в общем бараке, для них дома отдельные, с огородами. О, как стремятся к такому иные! Меня частенько не понимают с подобным отношением, но реально на моих мануфактурах производительность труда в полтора-два раза выше, чем где рабы используются. А всего-навсего надо поощрять слегка.
— Решили заставить использовать кнут? Это без проблем. Кому не по душе мои порядки, могут убираться ко всем чертям. У доброй половины срок подходит к концу. В контору с заявлением — и пошли вон из казарм! Остальные могут отдать разницу по договору и тоже валить на все четыре стороны. Не стоит рассчитывать на житье за мой счет. Оно для людей честных и готовых работать. Недовольные всегда могли явиться ко мне прямо и высказать претензии.
Ну, это легкое преувеличение. Все же в последнее время уже не сижу постоянно на заводе. Но и они не прикованы цепями к тачкам, станкам и домнам. До моего дома пешком день пути.
— А теперь буду решать. Все, — заявил после паузы, — не желаю вас видеть больше, тем более в рабочее время.
Демонстративно отвернулся, посмотрев на здешнее руководство, собравшееся на экзекуцию. А как же, отвечать за случившееся кто-то непременно обязан. Не за поведение Глэна, а за то, что допустили последующее и до сих пор не навели порядок. Кто хочет, шляется в рабочее время по своим личным надобностям, будто заняться нечем.
Удивительно, но кроме обычного набора директоров и инженеров-практиков еще и Дэвид Хеннесси явился, собственной персоной. Изначально его выписали как специалиста по изготовлению тигельной стали, самого высококачественного вида литого металла. Из нее делают лучшие бритвы, различные перочинные ножи, лучшие стальные цепочки, часовые пружины и маленькие напильники для часовщиков, а также детали для паровых машин.
В этом году уже изготовлено почти тридцать тысяч фунтов, и спрос продолжает расти, а попутно и доходы. У меня даже имеется грамота, где франкское горное ведомство подтвердило, что сталь, «которую производит фабрикант господин Эймс, имеет качества, не уступающие самой лучшей литейной стали прежних образцов. Кроме того, эта сталь имеет то преимущество, что ее поставки нам могут осуществляться в форме как сваривающейся, так и несваривающейся стали».
Справившись с первоначальной задачей, Дэвид принялся за другие. Как оказалось, он еще в Англии принимал участие в усовершенствовании паровой машины и с удовольствием продолжил работу. Без него мы до сих пор мучились бы, налаживая производство. Ту же печь для выплавки стали он переделывал несколько раз, улучшая. Попутно открыл полезное влияние марганца на сталь и начал добавлять в тигельную шихту окислы, получив новый вид металла. Крайне полезный человек и стоил любых денег. В родном Бирмингеме его откровенно облапошили, обманув с деньгами за паровую машину с шатким цилиндром и еще одну для сверления камней. Изобретатель остался практически нищим, угрохав сбережения на опыты, и был счастлив получить заманчивое предложение.
Вряд ли он понимал, на что решился. Его жена как-то рассказывала мне, что в день свадьбы он отвез ее домой и сказал: «Дорогая, я отлучусь на час в лабораторию, там у меня идет эксперимент». И вернулся только на следующее утро. По крайней мере, здесь он получал все для своих экспериментов и небольшой процент с любого запущенного в производство изделия, став достаточно богатым, чтобы не думать о завтрашнем дне. И открытия принялись валиться как из мешка. Льнопрядильная машина, ножеточка, сучильная машина для шерсти, даже модель паровой машины на колесах, приведшая в восторг Бэзила, увидевшего автомобиль будущего. Как обычно, из последнего ничего пока серьезного не вышло. Медленно идет и часто ломается.
— Сначала поговорю с Биллом Логардом, — сообщил я для общего сведения, — потом с месье Хеннесси. Остальные — сразу все, на закуску. Очень мне любопытно, что еще происходит на моем заводе столь же занимательного.
— Садись, — сказал месье Эймс, махнув на стул, перебирая бумаги на столе.
Фактически это был его дом-резиденция, но бывал здесь хозяин наездами и ничего не имел против вселения семейства Маккормиков. И все же бесцеремонное ковыряние в чужих вещах покоробило Билла.
— Сколько тебе лет? — спросил владелец завода, потянув пару минут.
— Двадцать, — не уловив смысла любопытства, ответил тот с задержкой. — Двадцать первый скоро. — Не этого он ожидал.
— Я познакомился с Глэном, будучи младше, — отпихнув листы, произнес Эймс.
Да он и сейчас ненамного старше, подумал Билл. Чуть за тридцать? Где-то так.
— Он многое знал, и благодаря ему я вступил на путь, по которому иду. Полагаю, я был его единственный друг. И не то чтобы очень стремился к данной роли, но так уж совпало. Судьба. Поэтому имею право высказать мнение, основанное на близком знакомстве. Мой отец говорил: «Есть два типа людей, сынок: те, которые чего-то жаждут, и те, которые добиваются. Мечтатели хотят стать богатыми, но мир не торопится предоставить им их фантазии в реальности. Надо работать, и никак иначе. Много и тяжело. Те, которые добиваются, просто делают это».
Он помолчал, то ли подбирая слова, то ли еще по какой причине.
— Настоящего коммерсанта из Глэна не вышло. Нельзя потребовать научиться играть на скрипке, если у тебя нет слуха. Можно носить ее за человеком с талантом и неплохо жить. А он быть сзади отказывался. У него всегда имелась масса идей, и временами отнюдь не глупых, однако с реализацией выходило отвратительно. Характер, что ли, неподходящий. Не способен был к самостоятельным действиям. Может быть, не дошло смолоду, что деньги так просто не достаются. Для их получения надо не только мозги иметь, но и волю. Ибо везение бывает не столь часто, а спину ломать надо всегда. Какой-то он всю жизнь был… полупрофессионал. Будучи на вторых ролях, прекрасно выполнял свою работу, но не больше. При этом постоянно рвался играть первую скрипку в оркестре. Иногда казалось, что хотел мне нечто доказать. Свою самостоятельность и успешность.
Он налил себе вина, наполнил и второй стакан, подвинув к слушателю. Билл потянулся и невольно скривился от боли в сломанной руке. Вряд ли кто хотел специально причинить ему боль — мало кто из рабочих знал его в лицо. Вечно в роли помощника на заднем плане. Попало, потому что пытался защищать Глэна. Хорошо, больница рядом. Пока неподвижен, вроде ничего, но стоит шевельнуться…
Они выпили без слов.
— Глэн отвратительно разбирался в людях, — продолжил Ричард после паузы. — Подозреваю, ему на роду было написано помереть от чьих-то рук. Как говорится, если суждено быть повешену, не утонешь. — Эймс сухо рассмеялся. — Торговля обычная его не устраивала. Хотелось сразу и много. Он решил, что работорговля приносит огромные барыши, что чистая правда, и вложился в судно. Казалось бы, чего проще, обратись к хорошо знакомому капитану. Если не сам, так подскажет, кто не обманет. Но нет, он возжелал все сделать лично. Нанял людей и послал в дальние края, не имея возможности проконтролировать. Естественно, судно вместо прибытия в Альбион отправилось в Новый Амстердам, где команда быстренько избавилась от груза, поделив его, и разбежалась. Урок ничему не научил, он снова проделал тот же фокус. На этот раз и сам корабль исчез без следа. Может быть, утонул или был захвачен пиратами. Во всяком случае, доходов он не дождался.