Сергей не верил глазам своим — и это говорит Виктор. Ведь «бормотушники» в его устах не просто шутливое словцо, это обозначение разряда людей — не деловых, простых, трудовых. И как это вышло, что Витька — веселый, бесшабашный в прошлом парень — стал презирать этих людей, а с ними и себя, потому как их кровь в его жилах течет. И откуда это в сибиряке, сроду за достоинство почитавшем труд, силу, честность, душевность, прямоту?! Отчего так: ужал себя человек, закрыл душу и доволен, считает, глаза на жизнь открылись? Ладно, Витька — за стойкой бара могло накопиться больше уважения к тем, кто пьет коньяк, от них больше перепадает. Но почему Славка, далекий от торговли, одобряет эту лакейскую психологию?!
— Богато жить, это еще не значит хорошо жить, — медленно заговорил Сергей. — И знаешь ли, если для человека все жизненные удовольствия — пить коньяк с женщинами, вкусно жрать, обзаводиться вещами — меня сомнение берет: все ли в порядке с этим человеком? Конечно, наше время, может быть, впервые в таком масштабе хлебнуло благосостояния… и маленько от этой сладости захмелело. Похмелье будет, но пока по этому поводу наблюдается какой-то свих. Проехалось оно, благосостояние, по людским душам. Гоняемся за всей этой мишурой, не замечаем, как себя губим…
Во время разговора подошла Вера, Славкина жена. Потихонечку, стараясь не мешать, подсела к мужу, внимательно выслушала Сергея и, согласно кивая головой, сказала с милой улыбкой:
— Правильно ты, Сережа, говоришь: жить нынче можно, были бы денежки.
Витька почти вывалился из-за стола, корчился, давился смехом, повторял:
— Правильно, Верка! Молодец! Вот выдала!..
Лег спиной на скамейку, задрал и подрыгал правой ногой.
Славка как на грех не расслышал, растерянно улыбаясь, попросил жену повторить. Та повторила. Получилось не смешно. Однако Славка все равно захихикал, прилег и тоже подрыгал правой ногой. Смеялся и Сергей, не так задорно, как Витька, но смеялся. Вера замахала на друзей руками — ну, мол, дураки, и убежала. Взбодренные, легкие, решили друзья — пора еще по одной. Но Виктор отказался:
— Мне хватит, я не буду.
Разговор сразу как-то сник, налегли на еду, пиво. Вскоре Виктор засобирался — надо было по какому-то неотложному делу. Поднялся — среднего роста, ширококостный, с крепкими мускулистыми руками — попрощались, договорились встретиться на следующий день за шашлычком. Сергей и Славка остались вдвоем. Посидели, помолчали.
— Раскритиковал ты нас с Павловым, обыватели прямо мы и мещане, — заговорил Славка. — Но ты не думай, знаешь, как в песне поется: «Мы тоже люди, мы тоже любим…» Сам-то как живешь? Тебя послушать — в небесах летаешь!
— Да нет, я ничего… — улыбнулся Сергей. — А живу… ну, говорил уже, инженер-дорожник, зарплата нормальная. А если уж по душе говорить, то как-то… жить будто только начинаю… Бултыхаюсь все в жизни-то, то туда несет, то сюда… А жизнь, как ты говоришь, идет…
— Идет, Серега.
— Мда, я бы сказал: проходит, — протянул в задумчивости Сергей. Потянулся, сорвал виноградинку, сдул пыль, сунул в рот, сморщился, выплюнул. — Бредятина какая-то! Дружил с Ленкой, всерьез думал о ней и, когда свое будущее представлял, всегда видел ее рядом… Как они хоть с Витькой-то живут?
— Хорошо. Всякое, конечно, бывает. Их ведь тоже немного учить надо, — Славка оглянулся, посмотрел на жену, которая резала яблоки во дворе, — видишь, какая смирная, а поначалу ох как брыкалась.
— И разошлись мы с ней глупо, — Сергей сидел, наклонив голову, и ворошил пальцами волосы. — Момент в жизни был дурацкий.
— Это когда тебя исключили из института? — Славка тоже стал поглаживать свое рано редеющее темечко. — Ленка мне говорила, что ты ее звал тогда. А у ней как раз отец умер.
— Отец умер? Тогда?
— Ага. Он все время у ней болел.
Да, были в Ленкиных письмах короткие строки о больном отце. Сергей тогда мало обращал внимания на них — у кого родители не болеют, что с того. Любовь — так без остатка, сломя голову. Не умел подумать, что у нее жизнь идет своим чередом и есть в ней свои заботы, сложности, беды. Молчаливая Лена никогда о себе не говорила, и отношения складывались так, будто сложности, неуладицы могут быть только у Сергея. А у Лены — все гладко и хорошо.
— Ленка потом о тебе часто спрашивала, — продолжал Славка, — а я сам не знаю.
Сергей уж не теребил волосы, впился в друга глазами, слушал.
— Тут Витька стал к ней ездить, потом свадьба. Приду к ним, она грустная какая-то, всегда смотрит так…
— А сейчас там у них, не заметил? — цепенея, выдохнул Сергей.