— Чего?
— Как смотрела.
— На тебя? Заметил, конечно. Как собака. Мне даже неловко стало. Ты что, любишь ее до сих пор, что ли?
Сергей задумался. А действительно, любит ли? Он ведь знает-то ее лишь ту, юную, застенчивую, с кротким взглядом, с невинным, слабым трепетом губ… Та вечной тоской живет в памяти, постоянным щемящим зовом.
— Трудно сказать. Понять трудно.
— Конечно, она… — выговорил Славка, погруженный в какие-то свои мысли, и мелко затряс головой. Заметил заусившуюся щепочку на краю стола, отломил. — Конечно, она… — так и не докончил, повернулся, снова посмотрел на жену, кивнул на пса, лакавшего рядом воду. — А скажи, у меня Ада собака что надо, да?! А задние ноги, как тебе кажется, не длинноваты?
Сергей уставился на собаку, соображая, чего от него требуют.
— А? Как ноги? Не длинноваты? — допытывался Славка.
— В самый раз, — ответил наконец Сергей.
Вскочил, стал прощаться. Славка порывался отвезти Сергея на мотоцикле — тот сказал, что остановился у родственников, в тридцати километрах от города, — но тот отказался. За ворота вышли вместе.
— Все-таки я лучше вас проживу, — хлопнул Сергей по плечу Славку, — вообще сидит во мне уверенность. Умно проживу, потому как в некотором роде без ума живу.
— Жизнь покажет, — улыбнулся Славка и толкнул Сергея ладошкой в грудь.
Снова потолкались. Крепко пожали руки, и Сергей было пошел. Но Славка окликнул:
— Серега, если ты туда, то лучше не надо. Они хорошо живут. Витька, знаешь, как о ней заботится, дорожит.
— Дорожит? Виктор-то, — презрительно скривил губы Сергей.
— Всякое в жизни бывает. Ты тоже пойми: работа у него шальная, а так он о ней… Она же горя не знает — все есть, одевает, в очередях даже, наверно, никогда не стояла. Моя как набегается по магазинам, так… Твое, конечно, дело, но, по-моему, не надо.
Сергей скис, пошаркал каблуком об лежащий на дороге камень, сказал:
— Ты меня убедил.
Славка долго стоял у ворот, глядел вслед удаляющемуся другу. Вошел во двор, постоял с другой стороны ворот, пошарил глазами по ограде, показалось — дело какое-то важное не доделано. Снова выглянул на улицу — Сергей столбом торчал на перекрестке, посмотрел туда-сюда, порывисто зашагал влево. «На стерпел-таки», — усмехнулся Славка, пересек в задумчивости двор, вошел в прохладный, сумрачный сарайчик, где в уголке стояла старенькая, с накинутым на сетку матрацем кровать. Прилег, положил под голову руки, уставился на небеленый потолок. Почему-то неприятно было на душе, он весь сжался, показался себе маленьким, никчемным, затерянным… Вскочил, вышел из сарая, взял шланг, открыл кран, облил лицо, сделал несколько небольших глотков. Старательно, но все в какой-то дремотной задумчивости ополоснул сверкающую «Яву». Снова брызнул на себя. Растопырив руки, ежась и крякая, потому как по спине катились холодные капельки, подошел к жене. Вера оторвалась от яблок, прищурив глаза, игриво посмотрела на мужа. Тот широко улыбался — давно она его таким веселым не видела, — наклонился, взял четвертушку «грушовки», откусил, смачно разжевал и сунул ей огрызок за вырез халатика.
Сергей остановился перед окном дома, где жил Павлов. Там, за окном, в силуэте собственного отражения, он увидел Лену. Она полулежала в кресле, медленно тянула к вазе с виноградом руку, отрывала ягоду, клала в рот. Напротив в телевизоре прыгало что-то цветное. Рядом на коврике играла девочка, дочка… И никто не страдает, не мучается — все прекрасно.
Сергей медленно поплелся к калитке, но, сделав несколько шагов, круто повернул обратно.
Лена и не шелохнулась, увидев его, лишь повела головой и чуть заметно напряглась.
— Пришел спросить, у тебя письма мои не сохранились? — как можно спокойнее проговорил Сергей.
— Нет, я их сожгла.
— А-а, ну правильно, — теперь Сергей старался быть небрежным. Стал пятиться, но вдруг ясно почувствовал — еще мгновение и все кончится меж ними навсегда, останется только покивать, поулыбаться и уйти. И он шагнул к Лене:
— Поедем со мной! Ошиблись, я ошибся, дурак был…
Сергей схватил, поднял ее за локти, она не сопротивлялась, просто обмякла вся как неживая. И как-то судорожно, неловко все получалось. Он говорил, шептал, звал… И тут раздался крик. Девочка вцепилась маме в руку, плакала и перепуганными мокрыми глазами глядела на чужого дядю. Лена, сама заплакав, присела к дочке, стала утешать. Сергей схватил игрушечную машинку, принялся катать по ладони. Лена взяла дочку на руки, прильнула к ней, бросила виновато:
— Сережа, приходи завтра, когда Витя будет дома.