— Не знаете, чей это плащ? — Торопов показал Наумовне находку.
Она долго крутила плащ в руках, несколько раз подносила к огню.
— Его же, Ваньки. Потерял?
Николай и Сима переглянулись.
— Ох те мне… — вздохнула Синегориха. — Не у них ли вы семужку-то забрали? То-то злющий под окнами бродит. Я сразу-то недокумекала…
— Кажется, так, — сказал Николай.
— Вот што, ребята, взялись — до конца доводить надо. Они все больше вверх ездят. Туда надо заглянуть. Взяли бы кого из сельсовета.
За окном в темном, без единого просвета небе блестели молнии, но гром не доносился.
— Гроза? — встревожилась Родышевцева.
— Нет, рябиновые ночи. Так бывает, когда рябина зреет в лесу, — успокоил Симу Николай. — Семужья неделя близко. Она рыбаков год кормит.
Хозяин дома застал Игоря сидящим на койке: обхватил голову руками, смотрит в одну точку, молчит.
— Свет бы зажег, чего сумерничать.
— Ни к чему, Кузьмич, так лучше.
— О чем закручинился, аль скушно стало, неприятности какие, недругов кругом полно?
Замлилов вечером получил телеграмму: едет жена с дочкой. Надо квартиру где-то подыскивать попросторней. И хозяина не хочется покидать, привык к нему. Кузьмич тоже за своего Игоря считает. Ни ссоры, говорит, с тобой, ни ругани, приятного квартиранта теряю. На приглашение Замлилова заходить в гости старик расчувствовался, пальцем по глазам провел.
— Зайду как-нибудь побалякать. Интересно с тобой, Николаич, посидеть, не верхогляд ты, в корень смотришь. Что-то долго не появлялся.
— Внизу был, на тонях… Чтоб знали, где и как семгу ловить после запрета.
Кузьмич ушел на кухню ставить самовар, а Игорь задумался. Не клеится у него. В райисполком жалобу кто-то настрочил на пяти листах. Родышевцева вроде бы с Николашей загуляли, загостились, для знакомых семужку ловили. И еще одно: будто бы Шишелов и он сам, Замлилов, продают сети, изъятые у браконьеров. Знакомое что-то в жалобе: «Гражданин начальник». «Где же я слышал это?» — думал Игорь.
Был он сегодня у начальства. На исполком выносится вопрос; нужен отчет. А о чем докладывать? Может, о том, что когда ходят на браконьеров — чистую рубаху надевают каждый раз? И когда это все кончится… Скорей бы уж Фаня приехала. Игорь только сейчас понял, как соскучился по семье, как не хватало ему жены и дочки после долгих поездок по хмурой осенней реке.
— Хлопотливая ваша служба, — сказал Кузьмич, внося лампу и ставя ее на стол. — Все ищете, ловите, а кого и сами не знаете.
— Есть за кем пригляд держать!
— Знамо дело. Недавно слышал от знакомых — вас касаемо. На Поделочном, сказывают, рыбку толом оглушили. Летчики, бают. Даст бог, не всю извели.
— Закрутились, Кузьмич. И я слышал, но не соберемся.
— Подмога-то скоро будет? Измотался ты, парень.
Замлилов приподнял голову, погладил пальцами подбородок.
— Будет подмога. Скоростные катера ждем. Вот-вот поступят. На наших «Дорах» много не наездишь.
— Знамо дело!..
Не спалось Игорю в ту ночь. Мысли путались. То он думал о рыбаках, то планировал, что будет докладывать на заседании исполкома. Другой на его месте перечислил бы фамилии задержанных, сумму штрафов, и дело с концом. Совесть чиста. Но Замлилов из опыта знал — попадается мелочь. Браконьеры явно объединились, промышляют одновременно в разных местах, запутывая следы, знают, кому сбыть семгу. А инспекция? То неожиданно ударяло в сердце: жена едет. Как исконный северянин, Игорь не умел говорить о любви, относился к жене несколько сурово, но она знала, сердце Игоря щедро на ласку. А дочка вся в отца, как не любить ее.
Уснул Игорь перед рассветом. А утром сел за стол, покрытый клеенкой, взял карандаш и начал писать, крупно, коряво. Он и чернил не любил из-за того — одна строчка ползла вверх, другая в правый угол.
Посидит, посмотрит на реку, по которой спускались плоты, спешили куда-то пароходы, и снова пишет.
— Я сегодня в заречье собираюсь, могу подкинуть, Кузьмич, — сказал он, уходя в инспекцию.
— Спасибо, милай!
Ровно в десять, как всегда тщательно выбритый, в застегнутом на все пуговицы кителе, Замлилов стоял у крыльца инспекции.
— Игорь Николаевич! — послышалось из-за спины.
Это был Чуклин, любитель свежей ушки, как Замлилов окрестил его при первом знакомстве. Игорь обрадовался встрече.
— Чистили? — спросил он.
— Не говори. Рад был сквозь землю провалиться от стыда. Не будь вас, влепили бы на всю катушку.
— Чем отделались?
— Предупреждением.
— Легко. А жена? Наверно, отбивался как мог, когда узнала?