Как бы хорошо ни жилось, а все тянет меня в затерянную среди северных лесов Устьянку, о которой и сейчас мало кто знает.
Лодка приближалась к водопаду. Сима делала последние записи в блокноте. Он был исписан от корки до корки названиями излучин, носков, скал, ножен. Некоторые Николай знал, другие придумали сами. Один из носков, где провели ночь у костра, боясь уснуть — у воды было множество медвежьих следов, — Сима назвала мысом Мечтателей. Крестиками отмечала на карте-самоделке места, где обнаружили нерестилища, кружочками с цифрами посередине — копы. Ям становилось все меньше, а число копов росло. Сима радовалась: оправдывались ее предположения — нерестилища были в самых истоках Сулы. Это и толкнуло ее к Кузькину носу, куда еще никто не добирался на лодке. Бочки, конфискованные у браконьеров, дали ихтиологу возможность провести тщательный обмер пойманных рыбин, обследовать чешую, по которой, как по годовым кольцам деревьев, можно проследить возраст лосося, время его жизни в реке.
В Суле нерестился «озимый лосось» — самый крупный, заходящий в реки с осени и зимующий.
Кузькин нос интересовал Симу больше всего. Это было то место, которое она искала все лето.
— Здесь и построим пропускник! — сказала она своему помощнику.
Рыбопропускник нужен Суле. Он прост по устройству: река перегораживается, делается что-то похожее на миниатюрные шлюзы. Они спасут лосося от гибели на пути к нерестилищам. Можно будет точно подсчитать, сколько семги заходит в Сулу. Когда построят рыборазводный завод, бери икру и молоки. Природа не догадалась — человек исправит. Столько лосося люди разведут, сколько наши реки никогда не знали.
— А прокормим? — спросил Торопов.
— Ручьи! Озера! Вот где корм…
Около водопада, слухи о котором бродят по всей Печоре, лишь у отвесной скалы остается полоска чистой воды. Высоко над головами чернеют худосочные сосенки.
Сима убрала блокнот в полевую сумку. Николай заглянул в мотор, вздохнул успокоенно. Мотор гудел натруженно, но ровно. Им бы только Кузькин нос одолеть, а там на плоскогорье река спокойнее, можно проскочить до самых болот — ее истоков. Замлилов, правда, сказал, чтоб не забирались дальше Вороньего камня, но разве удержишься: когда-то еще представится такой случай.
— Туда бы заглянуть! — сказал Николай девушке. — Молва передает: озеро с двойным дном — зимой не замерзает, ключи из-под земли бьют. Снег, а вокруг озера цветы…
— Доберемся!
Ворон, сидевший на скале, насторожился. Он первый заметил опасность. Откуда-то сверху прямо на лодку перло вырванное с корнями дерево.
Ворон следил за корягой. Однажды уже случилось такое давно, когда ворон был молод. Плот сверху спускался; поздней осенью по большой воде его тащило, как щепку. Охотник нырнул в омут, а потом рядом с трупом выкинуло берданку. Замыло с годами галькой. Медный котелок ворон в свое гнездо утащил, там лежит и сейчас… Только и осталось от смельчака.
— Кар-р! — Николай вздрогнул и обернулся на этот хриплый крик.
Ворон не предупреждал. Ворон радовался.
— Сима!..
Девушка сидела спиной к порогу. Она ничего не видела. И только успела схватиться за сучья несущегося на них дерева.
Коряга застряла над водопадом, ее развернуло и вершиной ударило о борт лодки.
Лодку толкнуло к порогу. Она повисла над бурлящим водоворотом, накренилась — и солнце стремительно полетело вниз.
— Кар-р!
Николая сбило с ног и швырнуло за борт. Лодка перевернулась.
Торопов вынырнул, увидел разметанные по воде русые волосы. Плохо понимая, что делает, сжал их в горсть, потянул к узкой береговой террасе, над которой все так же, не шевелясь, сидел старый ворон.
Он видел, как парень припал ухом к груди девушки, приподнял ее голову. Ворон тяжело взмахнул крыльями и с карканьем пролетел над ними.
Может, в эту минуту, а может, чуть позже, когда из-за туч снова выглянуло солнце и повисло над лесом ярко-огненным шаром, Сима открыла глаза.
— Коля! Живы?
— Живы! — только и мог ответить парень. От радости захолонуло сердце.
Ворон совсем низко пролетел над порогом. Он тоже радовался. Радовался добыче.
Но лежащая на камнях девушка приподнялась.
— Лежи!.. Перевязать чем-то надо!..
Потом Торопов обнял Симу за плечи, и, спотыкаясь, они побрели вдоль берега к расщелине.
— Коля, а сумка?