Однажды это увидел конюх Гиборто. Некоторое время он молча смотрел, как девушка мучается, потом оглянулся, подошел ближе и сказал:
— Вы неправильно держите нож, сударыня. Вот смотрите, как надо.
Гиборто поднял упавший кинжал, и одним коротким движением послал его вперед. С тупым стуком нож точно вошел в потрескавшийся ствол.
— Ого! — посмотрела на конюха фехтовальщица. — Откуда такое, Гиборто?
— Знаю. Старая забава, — ухмыльнулся конюх.
— Вы, наверное, были…
Женька остереглась продолжить, кем мог быть конюх де Грана, но тот договорил сам:
— Да, я бывший поножовщик, госпожа.
— И де Гран знает?
— Не, я не сказался. Как пришел, прикинулся, что деревенский. Де Гран добрый человек, вот и взял. Ему как раз конюх нужен был.
— Да-а… неожиданно…
Женька вертела в руках нож, который вернул ей Гиборто, и пристально поглядывала на него, не зная, как расценить это его признание.
— Не бойтесь, — понял ее тот. — Если б я умысел имел, я бы не сказался.
— А зачем сказался?
— Тоска иногда берет. Увидел вашу забаву, не сдержался.
— А если я де Грану скажу?
— Не скажете.
— Заколешь?
— Зачем? Так не скажете. Я чую.
С этой минуты конюх стал учить фехтовальщицу правильно метать нож, и скоро под его опытной рукой, оружие стало входить в мишень чаще и точнее. Женька пыталась расспрашивать Гиборто о его бывшем ремесле, но он говорил о нем коротко и неохотно.
— Что рассказывать? Грязь одна и грех. Другой жизни хочу. Может, и свое хозяйство заведу. Я сметливый и работы не боюсь. На Анне — дочке Симоны стану жениться. Она согласна, и де Гран не против. А теперь попробуйте вот так, без замаха. Смотрите.
Фехтовальщица стала учиться метать нож по-новому.
— Это я сам придумал, — довольный собой, признался конюх.
— Почему вы не спрашиваете, зачем мне это нужно? — сказала девушка.
— А что тут спрашивать? То и так понятно — зуб для охоты точат, а не для красивой улыбки. Обидчика вашего наказать желаете?
— Желаю.
— Я тоже так начинал.
— Как?
— Хозяина своего прибил.
— За что?
— Никак из подмастерьев мне выбиться не давал, собака.
— Мне нужно уйти отсюда, Гиборто.
— Понятно, что нужно.
— Де Гран не пускает.
— Понятно, что не пускает.
— Вы поможете мне?
Гиборто усмехнулся и почесал шею острием ножа.
— Де Гран приказал мне присматривать за вами.
— Так вы и присматривайте… до Парижа.
— Он выгонит меня, госпожа.
— Так помогите мне хотя бы с лошадью. Там я видела у вас одну вороную по имени Саломея.
— Хороший выбор, только за пропажу такой лошади на галеры отправят. Лошади — королевское имущество, госпожа.
— Неужели ничего нельзя сделать, Гиборто?
— Ну, можно заплатить… деньгами или брюликом каким. Де Гран пошумит, по роже съездит, тем и закончит.
— У меня нет ничего.
— Попробуйте найти. Вы красивая девушка.
— Продаваться я не могу.
— Зачем сразу продаваться? Схитрите. Нашим братом вертеть вас еще прародительница Ева научила. Глазки у вас умные. Надо их в дело пускать, если они вам дадены.
На днях де Гран вдруг сам разбудил фехтовальщицу и велел перейти к нему в комнату.
— Я еду за содержанием в Париж, — пояснил он. — Побудьте пока у меня, сударыня.
— Почему у вас?
— Идемте, там я все объясню вам.
— Но мне нужно надеть платье!
— Не нужно.
Де Гран провел Женьку в свою комнату и запер дверь на ключ.
— Простите, Жанна, но у меня нет другого выхода, — сказал он из коридора.
— Что? Что вы сделали? Зачем? — возмутилась девушка.
— В вашей комнате нет замка. Кристоф не простит мне, если вы сбежите. Я вернусь через четыре-пять часов. Завтрак на столе, горшок под кроватью и не шумите, я предупредил обслугу.
— А одежда?
— Останьтесь в сорочке. Вам лучше быть без платья, а то вы еще надумаете выскочить в окно. Кстати, там дежурят сыновья Симоны. Я их предупредил, так что сидите смирно.
Это было так неожиданно, что Женька сначала даже промолчала, а когда снова начала возмущаться, де Грана уже не было. Она бросилась к окну. Внизу действительно находились сыновья Симоны. Сам управляющий уехал вместе с Гиборто и Раймоном.
Столь коварные действия де Грана привели девушку в ярость. Она, конечно, не могла подозревать Гиборто, управляющий и сам знал о ее планах с ее же слов. «Вот дура! — проклинала теперь самое себя фехтовальщица. — Надо было помалкивать в тряпочку!»
Пометавшись по комнате, девушка немного успокоилась и решила поискать что-нибудь, что можно было бы накинуть поверх сорочки. Она открыла ларь в углу и начала рыться в старой одежде, но первое, что нашла, был тот самый сверток, который Кристоф передал де Грану в первый день их приезда. Несколько секунд фехтовальщица, не веря своим глазам, смотрела на мятую тряпицу, а потом с хохотом настоящей ведьмы стала рвать тугие завязки. Как и де Санд, некогда сунувший пленника в экипаж, где лежала шпага убитого де Вика, де Гран несколько перестарался и невольно отдал в ее руки чужую тайну, а вместе с ней и «патент на проживание в Париже».
Женька забралась на кровать, развернула сверток, достала оттуда дневник заговорщицы и прочитала его от корки до корки. Времени для этого у нее было достаточно.
Жозефина писала довольно живо и с изрядной долей издевки над теми, кого вербовала в помощники, посмеиваясь над их слабостью к деньгам, власти или похоти. Среди известных имен там были упомянуты — принц Конде, у которого традиционно сложились не лучшие отношения со своим монаршим кузеном, братья Вандомы, чье королевское происхождение тоже подвигало на рискованные игры с властью, и младший брат короля Гастон, чьи устремления шли еще дальше. «Юноша, несомненно, будет полезен нам, — писала Жозефина. — Он горячо льнет не только к королеве, но и к местечку рядом с ней. Я говорила с ним, он согласен с нашим планом». Женька усмехнулась. «Гастон? Отлично! Только как его достать? А может быть Конде?.. Или Вандомы?.. Их тоже просто так на улице не встретишь… Пожалуй, нужен будет помощник».
На одной из страниц девушка нашла имя Генриха де Шале, но о нем было упомянуто невнятно. Жозефина писала о фаворите короля то восхищенно, то раздраженно, как о капризном мальчике, который не слушается ее команд и делает все по-своему. «Я устала от него и уже совершенно его не понимаю, — говорилось в дневнике. — Одно знаю верно — в серьезном деле на него положиться нельзя. Этот маркиз предаст только для того, чтобы от души повеселиться». Женька так и не поняла, знал ли де Шале о заговоре.
Было в дневнике и о Франсуаз. «Бывшая протестантка ломается, как девственница, но уже поздно. Ее идея помощи Ла-Рошели путем сводничества королевы с английским послом весьма остроумна. Еще немного, и она будет с нами».
О Валентине в дневнике ничего не было, но Женька обнаружила следы от пары вырванных страниц. Вероятно, их предусмотрительно уничтожил Кристоф.
Фехтовальщица перечитала дневник еще два раза, потом снова завернула его в тряпицу, перевязала шнуром и положила на место. Главным теперь было найти немного денег и лошадь.
Охота
Шла уже вторая неделя сентября, но осень в здешних краях наступала позже, поэтому солнце грело по-летнему, листва на деревьях была еще зеленой, и дни стояли сухие, даже, по южному, знойные. Свежо было только по утрам, поэтому фехтовальщица планировала бежать на рассвете.
В Париже де Гран виделся с де Беларом и, вернувшись на Марну, передал Женьке, что тот приедет через пару дней. Это означало, что времени на раздумья у фехтовальщицы совсем не оставалось. Деньги Женька решила попросить у тетки, полагая, что если не из сочувствия, то с испугу, та даст ей несколько экю, а от лошади девушка вообще решила отказаться. «Дойду до тракта пешком, а после опять напрошусь в какую-нибудь телегу», — решила она и успокоилась.
Незаметно, чтобы не вызвать у де Грана лишних подозрений, фехтовальщица собрала баул, первым делом стащив из ларя с бельем пару его нижних штанов и две рубахи. Она бы взяла и камзол, но верхняя одежда управляющего хранилась в гардеробе, который закрывался на ключ, — ларь же с нижним бельем стоял в коридоре и на ключ не закрывался. Забрать дневник Женька собиралась утром, пока управляющий спал. Де Гран обычно вставал поздно и свою комнату тоже на ключ не запирал.