Однажды в Крыму, на раскопках старинного храма, зыбкий песок под ногами вдруг провалился, и Натэлла упала с трехметровой высоты в узкий колодец древнего города. Полгода провалявшись в больнице с тройным переломом ноги, Натэлла поняла, что это знак свыше. Пора завязывать. Конечно, в археологии никто полностью не застрахован от травм. Но постоянные мысли, как там справляется няня с маленькими детьми, отвлекают от работы, да и вечные, многозначительные предупреждения мамы, что де Валерочка - такой красавец, любая может подхватить и увести, вспоминаются не вовремя, притупляют осторожность. Словом, все сложилось в стройный пасьянс. Отбросив костыли, Натэлла вооружилась поваренной книгой и стала домохозяйкой, к величайшему восторгу домашних и друзей. Иногда ее вызывали для установления даты найденных украшений, но с каждым годом это было все реже и реже.
Натэлла с головой окунулась в семью и ни разу об этом не пожалела. Валера стал еще более нежен и предупредителен. Заваливал ее подарками, строго пропорциональными его банковскому счету. Сначала - коробка духов и махровый банный халат, потом поездка в Париж, машина и так далее.
Дети росли воспитанными и умными, друзья, окружавшие ее семью, были не из разряда "нужных людей", а именно душевными и верными товарищами. Муж - волшебный принц, которого действительно не испортили дензнаки, дом - полная чаша. Что еще можно желать? "Представители идеального счастья" - так в шутку Натэллу с Валерой называла Дашка, лучшая, самая преданная старинная подруга Натэллы. Так что все хорошо, только от чего же так тревожно на душе?
- О чем задумалась, Княгиня? - Валера сел рядом и обнял ее за плечи.
- Да так, о всяком, - она бросила остатки хлеба уткам. - Грустно почему-то.
- А я вам говорил, нельзя сорокалетие отмечать! Плохая примета! - Макс размахнулся и бросил камешек в озеро.
Натэлла проследила, как обкатыш трижды нырнул в воду и, будто подталкиваемый невидимой рукой, трижды же выныривал обратно.
- Все это предрассудки и бабкины сказки! - твердо ответил Валера. - И тебе, современному молодому человеку, стыдно быть суеверным.
- А я чего? Я ничего. - Обиделся сын и ушел.
- Ты тоже так думаешь? - тревожно заглядывая в глаза жене, спросил Валера. - Может, все отменим?
- Брось, Лер. - Натэлла обняла мужа. - Мы же - непотопляемые Кранины! Нас ни что не берет - ни хворь, ни беды! Поехали, а то мама сейчас трезвонить начнет.
Он скользнул рукой по ее длинным черным блестящим волосам.
- Я говорил тебе, что люблю тебя?
- Тысячи раз! - рассмеялась она.
- Значит, говорю тысячу первый. Я люблю тебя, моя Княгиня.
"Моя Княгиня"... Он называл ее так с первого дня их знакомства, даже еще не зная семейную легенду. Мать Натэллы - Тамара Лагунская, на самом деле была из древнего грузинского рода Госишвилли. Мама с детства внушала Натэлле, что она потомок самых именитых князей. Но Натэлла, когда-то всерьез озаботившаяся своей родословной, покопалась в старинных грузинских скрижалях, благо по роду службы имела доступ к Архивам многих музеев и выяснила, что начало род Госишвилли берет от винодела, и они никогда не были благородного происхождения. Но Натэлла не стала расстраивать маму, только сказала об этом Валере. Тот рассмеялся: "Ты для меня навсегда останешься Княгиней, а я - твой верный раб!"
- И я тебя люблю, мой верный раб! - она поцеловала его и легко поднялась, чтобы вернуться к машине.
- Нат! Постой! - Валера задержал ее руку. - Вот, это тебе. С днем рождения.
В ее руке оказалась черная бархатная коробочка. Натэлла откинула крышечку и ахнула. На белом атласе горел широкий ободок золотого кольца. По матовому золоту вились арабские иероглифы. Лет пятнадцать назад Натэллу пригласили поучаствовать в составлении каталога старинных египетских украшений. Она тогда особо восхищалась одним кольцом. Сочетание довольно грубой работы древних ювелиров и гармоничного изящества выдумки поразили ее воображение. И вот теперь искусная копия этого кольца горела на тонком пальце Натэллы. Она даже не спросила, кто мог так точно передать красоту украшения. Это мог сделать только один человек, великий ювелир - Давид Лагунский, ее отец.
- Это самый лучший подарок, который ты мне сделал за все восемнадцать лет, - тихо сказал она.
- Ну, ты же всегда огорчаешься, если я трачу очень много денег на подарки. - Отшутился он. - А этот мне стоил только пять граммов золота и хорошего отношения с тестем.
- Да ты у меня просто волшебник! - она шутливо хлопнула его по плечу.
Последние десять лет отец очень редко садился за свой рабочий стол. Только в особых случаях. Как правило, эти случаи имели пятизначные цифры гонорара, но дело было даже не в деньгах. Отец постарел, зрение его совсем испортилось, а старый ювелир считал да и считает до сих пор, что марка Давида Лагунского - это классно, точно выполненная работа, как говориться с ювелирной точностью. Только в данном случае, это выражение следует воспринимать в прямом смысле. Словом, отец уже не мог полностью отвечать за качество, и ничто не могло его переубедить. Поэтому тот факт, что Валерий уговорил отца, многого стоил. Давид Лагунский даже на сорокалетие свадьбы с любимой Торико преподнес ей не украшение, а старинный секретер.