– А может, не повезло, – фыркает Игнат и переглядывается со Львом, стоящим позади Клима. – Пять лет назад, в твоем возрасте, у меня было больше мозгов, чем у тебя, Клементий. О чем ты думал, когда снова сел за рулетку? – И он ударяет кулаком по столу, разрушая давящую тишину.
– Хотел отыграться.
– Отыграться? Клементий, в рулетке невозможно отыграться. Ты приходишь сюда и платишь за то, чтобы получить азарт, адреналин, иллюзию контроля. Но ты не выигрываешь. Никогда. Иначе мой бизнес давно бы рухнул, – хрипло смеется Игнат и причесывает густые волосы пятерней. – И сейчас ты должен мне девятнадцать тысяч долларов. А если будешь бесить меня тупыми ответами, я накину еще тысячу для красивого числа.
Клим молчит.
Игнат вновь растягивает узкие губы в улыбке и разочарованно качает головой:
– Ну? Что же ты молчишь? Самый шумный клиент – и вдруг стал молчуном. А перед девушками тот еще понторез. Как собираешься возвращать долг? – холодно уточняет он.
– Через полгода, – неуверенно начинает Клим. – Я вступлю в наследство и все верну.
– О как! В удобный момент твой отец умер, не так ли? А может, это ты ему помог?
Клима прошибает пот, и он стискивает кулаки:
– Не смей так говорить, – шипит он.
– А может, ты и меня на тот свет отправишь? – Игнат достает из ящика сигареты и прикуривает одну. Глубоко затягивается, выпускает облачко белесого дыма. – Если серьезно, Клим, мне плевать, кто из отпрысков Леонида Вольфа его грохнул, ты или твой братик с сестричками. – Он говорит тихо, словно уверен, что держит в руках целый мир. – Полгода я в любом случае ждать не собираюсь. У тебя срок до двадцатого декабря. И если ты не сделаешь мне подарок к Новому году, твою родню ждут еще одни похороны.
Глава 9
«Поцелуй серафима»
Арсений закладывает руки за спину и подходит к окну. Вчера была метель, сегодня метель. Декабрь не просто рьяно отстаивает свои права, он не дает ни единого шанса на побег из зимы.
В кабинете до сих пор ощущается присутствие отца. В воздухе витает едва уловимый запах табака и дорогого одеколона. Аромат пропитал кожаное кресло, въелся в трещины на подлокотниках и сидении. Однотонные бежевые обои тоже пахнут отцом. Или так проявляется тоска?
Арсений поворачивается к столу и еще раз скользит взглядом по вещам, расставленным в идеальном порядке. Сейчас в любой мелочи он видит Леонида Вольфа. В центре ноутбук, по бокам от него в аккуратные стопки разложены документы. В углу кабинета принтер и сканер. И старое, затертое кресло, которое путешествовало с отцом из кабинета в кабинет, пока он строил свою империю.
– Даже после твоей смерти я боюсь здесь что-то менять… – Арсений пальцами касается ровных рядов книг на полках.
Стук в дверь эхом отзывается в груди.
– Войдите! – резко велит он и достает из кармана замученную пятирублевую монету. Вдох. Выдох. Вот так, уже спокойнее.
В кабинет входит она, впуская с собой аромат моря, и монета замирает в руках. Виктория Евгеньевна Гончарова. Не успел он познакомиться с одним следователем и пережить весь ужас допроса, как состоялась новая встреча. Он ничего не знает. Он ничего не хочет. Особенно говорить, что отец мертв. Вспоминать об этом. Думать.
– Добрый день, Арсений Леонидович! – Она делает два коротких шага и протягивает ладонь для рукопожатия. – Я ваш…
– Знаю, – обрывает Арсений и сжимает ее холодную руку. Рукопожатие оказывается весьма крепким для такой миниатюрной женщины. Темно-синяя форма смотрится на ней как чужая, а голубые глаза такие яркие. – Теперь вы ведете дело о смерти… отца, – снова приходится выговорить это непростое предложение.
Виктория порывисто проводит ладонью по рыжим волосам, собранным в пучок, и невольно отводит взгляд. Странно. Профиль следователя кажется Арсению знакомым. Словно давным-давно он уже ее видел. В толпе, мимолетно. Но почему чувство дежавю не покидает его? Неужели случайно увиденное лицо может врезаться в память, как наскальная живопись?
– Виктория Евгеньевна, мы с вами никогда раньше не встречались? – Жестом предлагает присесть возле стола, а сам садится в кресло отца. Пальцами стискивает подлокотники.
Глаза Виктории удивленно округляются:
– Нет.
И все. Продолжения не следует, будто и не надо. Арсений ежится.
– Слушаю вас, – холодно говорит он. – Я уже сообщил все, что знаю. Единственный свидетель гибели отца – моя сестра Александра. Я в этот момент находился внизу, в бильярдной, вместе с моим братом Клементием.
– Я ознакомилась с протоколами допросов, поэтому долго мучить не буду. – Она открывает дипломат и достает документы. – Пришел результат экспертизы на наркотики. Из заключения следует, что в крови вашего отца нашли феклицин.