— Узри, Мэйлис, — он развёл руки в стороны, и стало видно, что на его локтях тоже росли крапчатые перья, — все эти люди так спешат поклониться нам. Они любят нас. Не это ли счастье?
— Угу, счастье, как же, — фыркнул Джеримэйн. — Им чё, не говорили, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке?
— Твоя правда, чародей, — ему на плечо спланировала Ллуэллин. — Ничего хорошего их на той стороне не ждёт.
У Элмерика закололо в груди. Не то, чтобы он поверил в посулы короля Дрозда, просто золотая нить заставляла его верить — и оттого было очень больно.
— Фейри не могут врать, — он сперва сказал и лишь потом подумал: ведь Ллуэллин тоже фейри. Получается, никто не лжёт? Тогда как же они могут друг другу противоречить?
— Король Дрозд мастер недоговаривать, — в голосе Ллуэллин явно слышалась горькая усмешка. — Те, кто сегодня перейдут на ту сторону ручья, никогда не вернутся в мир людей. Их ждёт вечный праздник — это правда. Только они будут там не гостями, а прислужниками. Король Дрозд ни за что не сделает смертных равными. Они будут готовить и убирать, выполнять самую чёрную работу, пока фейри пируют и пляшут.
— Ты говоришь, что он не считает смертных равными, но ведь он собирается жениться на Мэйлис, — Дилан скрипнул зубами.
Птица расхохоталась.
— О, это не первая и не последняя смертная девица в его жизни, уж поверь. Я-то думала, мой возлюбленный остепенился, а он, смотри-ка, опять взялся за старое. Думает, небось, что через десяток лет придёт, а я его снова прощу? Как бы не так! Я собираюсь отомстить ему, юноша. И ты поможешь мне, если хочешь получить свою невесту обратно. Хочешь ведь?
— Да, — Дилан ответил, не задумываясь. — Даже если она была мне неверна.
— Успокойся, не была. Это король Дрозд её околдовал. Слушай: тебе понадобятся ягоды…
В этот момент качнувшаяся толпа оттащила Эмерика от Дилана, так что дослушать не получилось. Золотая нить притягивала его к мосту, сил противиться больше не было. Сжав зубы, он сделал первый шаг. Доска жалобно скрипнула под сапогом, пальцы Элмерика закололо. Король Дрозд не мог предложить ему молодость, ведь Элмерик и так был юн, поэтому решил подкупить мастерством. Элмерик почувствовал в себе силы сыграть любую мелодию, даже самую сложную. Не медля, он приложил к губам серебряную флейту (на втором шаге та превратилась в золотую) и заиграл. Три — его рваная рубаха и видавшая виды туника стали атласной курточкой цвета молодой зелени. Четыре — на ногах вместо сапог возникли башмачки из тонкой кожи с золочёными пряжками. Ох и удобные! На пятом шаге король Дрозд накинул на его плечи тёплый уютный плащ из перьев, от которого пахло… домом. Элмерик затруднялся выделить какой-то отдельный запах. Тут были молоко и мёд, и аромат свежей выпечки, и травяной настой, который часто заваривала мать. Ему хотелось зарыться лицом в перья и вечно вдыхать их аромат.
— Ты знаешь, что нужно сказать, — подбодрил его король Дрозд. — Давай же, я жду. На нашем празднике очень не хватает барда человеческих кровей. Ты научишь моих музыкантов вашим странным песням.
«Соглашайся», говорил его ласковый взгляд.
«Соглашайся», вторила золотая струна в сердце.
Но Элмерик упрямо мотнул головой.
— Рад бы служить тебе, король Дрозд, да не могу. Ведь я уже присягнул другому правителю — королю Артуру. И сегодня пришёл говорить с тобой от его имени. Верни Тисовый Лог, это не твоя земля!
— Теперь моя! — смех фейри напоминал птичий посвист. — Этот глупец Сэмюэл отдал мне её.
— Нельзя отдать то, что тебе не принадлежит, — покачал головой Элмерик. — Сэмюэл лишь управляющий, не более. Я же — голос Артура. И велю тебе: верни то, что забрал не по праву. Иначе нарушишь Правду Короля. И я спою тебе Песнь Поношения, от которой ты умрёшь.
Король Дрозд побледнел. Он явно испугался, но всё ещё недостаточно, чтобы отступить.
— Ты не можешь знать Песнь Поношения, маленький бард. Ты ещё слишком юн для таких сильных чар. Будь ты седовласым старцем с бородой по пояс — тогда я, может, поверил бы тебе. Назавтра все забудут, что Тисовый Лог когда-либо существовал в этом мире, и этот ваш Артур не сможет ничего сделать. Он не пошлёт против меня своих колдунов и чаропевцев, потому что не будет помнить, что у него что-то украли. Скажи, что я прекрасно всё придумал!
— Ха! Вообще-то это был очень глупый план, король Дрозд! — Элмерик усмехнулся, невольно копируя выражение лица и интонации Джеримэйна. — Не ты ли сейчас даровал мне мастерство, во много раз превышающее моё собственное? Чую, я вполне готов спеть тебе Песнь Поношения. И с момента, когда я во всеуслышание заявил о своём намерении, ты не можешь меня остановить.