В толпе поднялся ропот.
— Убьём щенка! — выкрикнул кто-то.
— Да-а! Будет знать, как перечить господину!
— А ну-ка тихо! — рявкнул Дрозд. — По древнему закону бард, пришедший к королю, неприкосновенен.
Он щёлкнул пальцами — и вдруг наступила тишина, словно люди одновременно лишились голоса. Все — кроме Элмерика.
— Может, мы сможем договориться по-хорошему, бард? — фейри заискивающе улыбнулся. — Я готов заплатить Артуру за эти земли. Тучными стадами из красноухих коров. Мехами. Золотом. Хочешь — даже крыльями! Вот этими самыми плащами, способными превращать людей в птиц.
Искушение полётом было велико, но Элмерик всё равно покачал головой.
— Нет. Просто верни Тисовый Лог.
— Что ж, будь по-твоему, маленький негодяй! — король Дрозд скрипнул зубами от досады.
Перья на его макушке встопорщились, он с такой силой сжал руку Мэйлис, что та вскрикнула от боли. Элмерик увидел, как на глазах девушки выступили слёзы. Его сердце разрывалось, но он, увы, ничем не мог ей помочь.
Стая дроздов сорвалась с перил, оглашая окрестности резкими криками. Ветки колючего боярышника страшно затрещали, втягиваясь под мост, отступая в волшебный мир, откуда пришли. Фейри двинул пальцами, будто обрезал нити, словно ножницами, и люди-марионетки попадали, кто где стоял. Элмерик охнул — сердце кольнуло острой болью, он рухнул на колени. В этот миг на мост вбежали Джерри и Дилан. Они встали по обе стороны от Элмерика, закрыв друга собой. Выражение мрачной решимости на их лицах говорило о готовности сражаться не на жизнь, а на смерть.
— Отдавай мою невесту по добру, король Дрозд, — потребовал Дилан. — А не то хуже будет!
— Вы ещё кто такие? — тонкие брови фейри взметнулись вверх. — Я же обрезал нити, все должны были упасть без сил.
— Не хочу тебя расстраивать, птичка, но ты не всех поймал, — Джерри показал королю язык.
— Что ж, это легко исправить, — на ладони Дрозда возник золотой клубок. — Ллуэллин, набрось на них нити. Заберём с собой дерзких мальчишек. Пусть сражаются нам на потеху.
— Иди-ка ты к бесам, душа моя, — ядовито отозвалась дева-птица с плеча Джеримэйна.
А тот взмахнул ножом, чертя заклинание. Этим чарам наставник Соколят ещё не учил — наверное, юный чародей много занимался сам. Стоило ему дорисовать последнюю чёрточку, как на мосту подул сильный ветер и короля Дрозда начало сносить назад — на ту сторону. А Дилан, не будь дурак, в тот же миг метнулся вперёд и схватил свою суженую.
— Тебе её не удержать! — завопил фейри.
Его кожа сморщивалась, кости трещали, тело обрастало перьями. Король замахал крыльями — и вовремя. Ветер просто снёс его, как пушинку, отбросив на дальний берег ручья, а Джерри, кинув ему вслед горсть алых ягод, зло произнёс что-то на языке фейри (это точно была наука Ллуэллин).
А Дилан держал Мэйлис в объятиях. Но это было не так-то просто: девушка вдруг превратилась в змею и попыталась выскользнуть из его хватки, но Дилан, борясь со страхом и отвращением, лишь сильнее сжал руки. Тогда она обернулась лисицей и впилась зубами в запястье жениха, но он и тогда не разомкнул хватки. Когда же Мэйлис превратилась в дрозда и попыталась улететь, Дилан накрыл её своим плащом. Девушка затихла, больше не пытаясь вырваться. Под тканью что-то зашевелилось — кажется, она опять меняла облик. Дилан выждал немного и всё-таки осмелился приподнять капюшон. Оттуда глядели очень испуганные глаза — такие же ясно-голубые, как у него самого.
— Дилан? — голос Мэйлис дрожал. — Как мы здесь оказались? Что случилось? Я ничего не помню. Мне приснился дурной сон? Я надеюсь, что сон…
Ноги девушки вдруг подкосились. Дилан подхватил её на руки, баюкая и повторяя:
— Всё будет хорошо, родная. Теперь всё будет хорошо.
Но Мэйлис, похоже, его не уже слышала. Она сладко спала, уткнувшись носом в грудь своего спасителя.
— Светает, — Ллуэллин перепрыгнула с плеча Джеримэйна на перила. — Мне тоже пора. Полечу домой, устрою этому недотёпе головомойку. А то ишь — королём решил заделаться. Клюв раззявил, большой кусок оттяпал, а проглотить не сумел. Вот дуралей!
— Так он что же, и не король вовсе? — Элмерик встал, засунул за пояс флейту: та снова стала серебряной. Сила, дарованная ему фейри, тоже пропала. Было жаль, но не слишком: лучше добиться мастерства своим трудом, а не сомнительным волшебством. Тем более, что тут, скорее всего, вышло бы, как с фейским золотом, — когда в итоге получаешь не звонкие монеты, а лишь сухие листья.