— А Джинли разве вам не родная внучка? — Джерри поскрёб подбородок.
— Братец у меня был младший, его сына дочурка. Других родичей не осталось, она — единственная моя кровинушка, — всхлипнула бабка.
— Умерли? — Элмерик сочувственно вздохнул.
— Ивар извёл, — старая Шеллиди понизила голос до шёпота. — Все они старый тис срубить хотели. Я их отговаривала, как могла, но никто мне не верил. Так вот я одна и осталась с дитятей малой на руках. Ивару ох как не нравилось, что Джинли часто плачет. Стал всё чаще говорить: зачем тебе эта девчонка, брось её, пойдём в холмы, там сыграем свадьбу и будем жить вечно молодыми и счастливыми… Сулил превратить мою жизнь в вечный праздник.
— Но вы ему отказали, — Элмерик уже начинал понимать, к чему всё идёт. Фейри, которого обидели отказом, должен был сильно разгневаться. А просто взять и украсть хитрую Шеллиди он, видать, не смог: сам чарам научил, сам же в сети и попался.
— Отказала, — кивнула бабка. — Не любила его, боялась до зубовного скрежета. Было дело, даже к вашему мельнику-колдуну на поклон ходила. Он мою беду как свою тогда принял и много всяких премудростей мне втолковал, чтобы я сумела прогнать докучливого негодяя. Последние лет пятнадцать Ивар не появлялся и меня не беспокоил. Вот только тис срубить так и не вышло — зачарованный он. Пилы об него тупятся, топоры с топорищ соскакивают, а лесорубы руки-ноги ломают, коли решаются покуситься на обитель фейри.
— А теперь чего он хочет-то? — Розмари поёжилась, плотнее кутаясь в шаль. Пока они разговаривали, уже совсем стемнело, на улице стало холодать. — Это ведь он вас-то тут задержать решил-то? Бессмертник вона посадил. Значица, не хочет душу на покой отпускать-то?
— Так и есть, — Шеллиди пнула ненавистный цветок, но прозрачная нога прошла сквозь, не причинив кустику ни малейшего вреда. — Наверное, хочет посмотреть, как я буду страдать и плакать, когда он мою бедную внученьку замест меня в холмы утащит.
— Не утащит, — Джерри сжал кулаки. — Мы ему не позволим.
— Ежели Джинли уже дала обещание, то поздно. Слово — не воробей. Скажите, ведь о свадьбе ещё не сговорились? — старуха подлетела слишком близко к лицу Элмерика, так что он невольно отшатнулся.
— Б-боюсь, как раз сегодня всё решилось.
— Джинли сказала «да»? — наверное, призрак схватила бы его за грудки, если бы могла. — Ты уверен?
— Я н-не знаю, — Элмерик отступил ещё на шаг. — Вы лучше научите, как этого Ивара прогнать? Может, как-то можно срубить белый тис?
Бабка Шеллиди испустила тоскливый отчаянный вопль, что, должно быть, означало «нет». Элмерик поёжился — до того ему стало не по себе от этих криков. К счастью, призрак очень скоро перестала выть, успокоилась и скорбно поджала сморщенные старушечьи губы.
— Мельник — ваш наставник — сказал, что это не в его и не в наших силах. Не сразу так решил, конечно, сперва раскинул свои гадательные палочки и выяснил, что этот фейри и его дерево не падут от руки никого из ныне живущих — ибо такова воля судьбы, а с ней спорить не след. Но зато подсказал мне способ усыпить негодяя до лучших времён и выдал клубок шерсти.
— Клубок? Это ещё зачем-то? — Розмари захлопала глазами.
Старуха в ответ рассмеялась,
— Мне ли тебе рассказывать, для чего нужна шерсть, дорогая? Чтобы связать из неё покрывало, конечно. Укроешь им корни белого тиса — и зловредный фейри уснёт на века, пока нитки не истлеют. Только вот беда — не успела я покрывало довязать. А ведь совсем немного осталось…
— Так, может, Джинли довяжет? — Джерри дёрнул себя за чёлку. Его уже охватил азарт, он не мог сохранять спокойствие: всё время переминался с ноги на ногу, то хватался за шнурки на своей рубахе, то срывал высокие травинки мятлика и ломал пальцами тонкий стебелёк. Вот же неугомонный!
— Ой, да куда ей, — отмахнулась старая Шеллиди. — Неумёха! Ну не лежит у ней душа к рукоделию, я уж и так, и сяк билась, всё впустую…