— Ага, ищи смельчака, — фыркнул Эрни. — Вот ты, например, споёшь?
Он выждал несколько мгновений, пока Элмерик обдумывал предложение (не сказать, чтобы неожиданное) и разочарованно протянул:
— Так я и думал...
— Я пойду с тобой! — перебил Элмерик.
Но вместо благодарности получил ещё один снисходительный взгляд.
— Ну и дурак. Не понимаешь, что ли? Этот концерт может стать для тебя последним. Сколько тебе годков-то? Пятнадцать?
— Шестнадцать!
— О, ну это меняет дело!
— Послушай, ты!.. — выкрикнул Элмерик. Но в следующий миг понял: криком ничего не добьёшься, и понизил голос до злого шёпота. — Я, может, фейри видел больше раз, чем ты — нотный стан. Многие из них хотели моей крови, но, как видишь, не преуспели. Так что я — твоя последняя надежда, приятель. Можешь ухватиться за счастливый случай, а можешь сидеть тут и жалеть себя до самого рассвета, пока не помрёшь. Выбор за тобой.
Кажется, старину Эрни проняло. Опустив глаза, он пробормотал:
— Но я ничем не смогу отплатить. Амбарная мышь — и та богаче...
— Зато я смогу, — трактирщик позвенел монетами в кармане фартука. — В разумных пределах, конечно.
— Не надо, — покачал головой Элмерик. — Мастер Патрик говорит, что наш долг защищать жителей всего королевства от козней маленького народца, а Чернолесье находится под особой защитой Соколов. Я не возьму ни медяка.
Дядька Рис с облегчением выдохнул.
— Значит, по рукам?
Они с Элмериком посмотрели на упрямца Эрни, и тот расплылся в привычной щербатой улыбке:
— По рукам, Желторотик! А флейту-то одолжишь?
***
К полуночи похолодало, иней посеребрил зелёные плети плюща у самого входа в Чёрный лес. В свете фонаря это смотрелось особенно красиво. В другой раз Элмерик непременно остановился бы, чтобы полюбоваться, но сейчас было не до того. Время близилось к полуночи, и он заволновался: где же обещанный путеводный огонёк?
Эрни же, напротив, был спокоен, как старый пёс после сытного обеда. Как только Элмерик пообещал ему флейту, Волынщик расслабился и всё-таки пропустил пару стаканчиков. От третьего его подзатыльником остановил дядька Рис. Мол, выпить для храбрости можно, но напиваться в дым — не дело.
Вместе с трезвостью Эрни лишился и страха, поэтому всю дорогу до самой кромки леса он с энтузиазмом пробовал звук Элмериковой флейты, порой восхищённо цокая языком.
— Ай, хороша! Словно чистый ручеёк журчит!
Вот и сейчас он наигрывал то одну песенку, то другую. Пальцы так легко и беззаботно бегали по отверстиям, что впору было позавидовать — Элмерик не знал, чему больше: спокойствию или мастерству?
— Может, нам следует вести себя потише? — не удержался он.
— Нет уж, им нас не запугать! Пускай все фейри Чёрного леса слышат: Эрни идёт! Дрожи, ничтожный Сорокопут!
Элмерик закатил глаза и, вдруг заметив в ветвях одной из сосен огонёк, заорал:
— Смотри-смотри, вон там!
Маленькая искорка, кружа, спустилась прямо к носу Элмерика: ему пришлось скосить глаза, чтобы разглядеть золотоволосую девицу размером со стрекозу с полупрозрачными стрекозиными же крылышками. Ну дела! Фея! А говорили, их даже в Чёрном лесу не осталось…
— Здравствуйте, — прошептал Элмерик, боясь лишний раз вдохнуть.
— Догони меня! — маленькая негодяйка в платье из листьев плюща щёлкнула его по носу и рванула прочь.
Элмерик бросился за ней. Он не раз спотыкался о корни деревьев, падал, поднимался, опять падал, проваливаясь сапогами в жидкую грязь, вдобавок нахватал на штаны кусачих репьёв. Где-то позади тяжело дышал Эрни. По крайней мере, Элмерик надеялся, что это именно Волынщик пыхтит, а не какой-нибудь болотный бес. Обернуться он не смел — боялся упустить из виду прыткую фею.
А та знай, хохотала:
— Бедняжки! Как же тяжела жизнь бескрылых созданий!
— Если мы заблудимся, Сорокопут будет очень тобой недоволен, — прошипел Элмерик.
Малышка зависла в воздухе, словно задумавшись (это позволило преследователям немного перевести дух), а потом мотнула головой.
— Не-а, ему будет всё равно, — и продолжила полёт.
Но тут уж Элмерик не дал себя одурачить — вспомнил, что как-никак является учеником чародея. Выхватил у Эрни из рук свою флейту и заиграл тягучую, как патока, мелодию.
— Что за шутки? — только и успела пропищать фея, прежде чем её крылышки слиплись и она шлёпнулась на кочку, выставив вперёд босые пятки.
— С помощью этих чар мой отец избавлялся от мух, — не без злорадства пояснил Элмерик
И тут фея неожиданно зарыдала в голос.
Элмерик сперва опешил, потом, опомнившись, принялся успокаивать крошку:
— Ну-ну, хватит. Это не навсегда. Через пару часов ты снова сможешь летать.