— А должна была? Вы сидели, мне не мешали, только шептались о всякой ерунде, — фейри пожала плечами.
— Ты ещё и всё слышала? — простонал Элмерик, заливаясь краской.
— Подземные воды всё слышат.
— Они тебя не обидели, дорогая? — Колин весьма недружелюбно зыркнул на Джерри. Знал, что тот бывает остёр на язык.
Келлевен покачала головой.
— Если бы я обижалась на всё, что услышу, моя кожа давно бы высохла и сморщилась от обиды, словно ящеричья. Не по чести благородным девам обращать внимание на досужие сплетни и домыслы.
— П-простите великодушно, — пробормотал Элмерик.
Джеримэйн, как обычно, не подумал извиняться. Вместо этого он сплёл руки на груди и, прислонившись спиной к стене, заявил, как не в чём ни бывало:
— У нас ещё остались вопросы. Например, как вы познакомились? Чем вообще этот олух и размазня мог привлечь деву озера?
— Не знаю, что означают эти слова, но вижу, что они расстраивают моего Колина, поэтому прошу тебя придержать язык, чародей, — укоризненно сказала фейри. — Что же до первой нашей встречи — случилась она ещё весной, когда лососи на нерест пошли. Ох и погуляли мы тогда на рыбьих свадьбах! С одной на другую — вверх по течению. А как ты верно заметил, Рябиновый ручей местами мелкий, зато бурный. Не совладала я с потоком, выбросило меня на берег. Лежу, хватаю ртом воздух, а превратиться обратно в деву не могу — для этого сосредоточиться нужно. А как сосредоточишься, когда в груди всё огнём горит? Но тут мимо шёл Колин. Увидел меня, пожалел и бросил обратно в реку.
— Я же говорю — олух, — шепнул Джерри. — Цельного лосося в воду кидать!
— Сам ты олух, — прошипел в ответ Элмерик, ужаснувшийся от мысли, что дева озера могла попасть в уху.
— Шучу.
— Ну и шуточки у тебя… людоедские.
Джеримэйн отмахнулся и снова обратился к фейри.
— Ясненько. Ты попала в беду, он тебя спас. Очень мило. И что было дальше?
— А дальше Келлевен спасла мне жизнь в свой черёд, — Колин глянул на неё с обожанием. — Помните, меня упырица покусала? Это как раз у ручья случилось. В глазах потемнело, я упал на берегу и думаю: всё, не дойти мне до дома. И на помощь не позвать — дыхание перехватило. А упырица рядом, смотрит своими глазищами зелёными, зачаровывает, значит, так, что ты, даже истекая кровью, готов за ней идти хоть на край света. Представляете?
— Да уж… — Элмерик поёжился. Он прекрасно знал, на что способны лианнан ши.
— И в этот момент из реки появилась она — Келлевен. И прогнала упырицу. А потом подлечила мою рану, чтобы я мог добраться до дома. Как только я оправился, то сразу пошёл к ручью, чтобы принести дары спасительнице. Тогда думал, что она из простых духов вод. Смешно сказать: решил хлебами да овечьим сыром отдариться.
— Это были хорошие дары, — улыбнулась фейри. — Мне нравится еда смертных. У неё такой странный привкус обречённости и надежды… я не знаю, как выразиться иначе. В общем, терпко, пряно и горчит немного, но вкусно.
— С тех пор мы и начали встречаться, — подытожил Колин. — Но однажды моя Келлевен сказала, что на зиму, когда замёрзнут воды, нам придётся расстаться. А я понял, что не смогу жить без неё ни дня и сказал: выходи за меня. И она согласилась. Сегодня тот самый день, когда она навсегда покинула свой мир, чтобы жить среди смертных и стать одной из нас.
— Ого! — присвистнул Джеримэйн.
Элмерик разделял его удивление. Кто из фейри по доброй воле согласится отречься от сил и бессмертия, чтобы прожить обычную человеческую жизнь? Или всё-таки не совсем обычную? Волшебную раковину она же зачем-то взяла?
Келлевен проследила за взглядом барда и поспешила пояснить:
— Это моё приданое.
— В раковине? — вытаращился Элмерик. — Там что, жемчужина?
— Нет. Там — стадо тонкорунных овец и стадо тучных красноухих коров. А ещё мои лучшие платья, отрезы фейской ткани и другие мелочи… Всё это я достану в день нашей свадьбы с Колином. Знаю, его отец не беден, но и я из хорошей семьи, так что пришла не с пустыми руками.
— Повезло тебе, растяпа, — Джеримэйн ткнул Колина локтем в бок. — Такое богатство на голову свалилось!
— Я хотел бы быть с Келлевен, даже если бы она была бедна, как мышь, — вспыхнул сын старосты.
Пришлось Элмерику его успокаивать.
— Не обижайся, Колин. Джерри просто шутит. А ещё завидует.
— А вот и ни капельки! И когда ты уже запомнишь моё имя, Рыжий? Я Джеримэйн. Может, за каждого «Джерри» бить тебе в ухо? Так ты запомнишь?
— Прости, привычка, — Элмерик развёл руки в примирительном жесте, а Келлевен вдруг строго посмотрела на своего суженого.
— Вижу, ваши людские нравы отличаются от наших. Надеюсь, ты не забыл о моём условии?