Мистер Воган помогает мистеру Пирсу подняться из гроба, Вики и Грейс ластятся к нему, а Август пытается убедить их дать ему немного пространства. А вот и тот пожилой джентльмен, который наблюдал за всем происходящим с насупленными бровями и мрачным выражением лица.
— Чудо!
Вики и Грейс продолжают восклицать, и, оглядываясь вокруг, все подыгрывают им, кроме четырех человек справа, которые с подозрением смотрят на мистера Пирса.
— Я могу идти сам, женщина, — ворчит мистер Пирс, отталкивая от себя Вики и показывая, что он, действительно, не такой великий человек, каким его все восхваляли, и уж точно не самый вежливый.
На его лице появляется хмурое выражение, а когда его взгляд снова останавливается на мне, его гнев становится еще более явным.
Сделав шаг ко мне, он указывает пальцем на мое лицо.
— Ты, — усмехается он.
— Ты чертова шлюха, — выплевывает он, оскорбление заставляет меня отшатнуться в шоке.
— Такая же, как твоя гребаная мать и вся твоя гребаная семья. Я тебе, черт побери, покажу... — он делает еще один шаг, его походка становится решительной, когда он приближается ко мне.
Что за...
Вместо того чтобы поблагодарить меня за то, что я воскресила его из мертвых, хотя я как-то сомневаюсь, что он вообще был мертв, он угрожает мне?
Я в шоке открываю рот и с трудом подбираю слова, чтобы ответить на его претензии.
Как он смеет так оскорблять меня? Шлюха?
Я никогда не держала в руках мужской руки, ну, хорошо, кроме руки Амона, но это было во сне, так что не считается и он смеет называть меня шлюхой? За что? За то, что я случайно раскрыла его интрижку всему миру?
В голове проносится огромное количество вопросов. Если он не умер, значит, нет завещания, так? А если нет завещания, то почему они пригласили меня в Фэйридейл?
Когда он подходит еще ближе, моя смелость дает о себе знать, в конце концов, я не собираюсь просто сидеть здесь и позволять ему обзывать меня, когда это он обманщик.
— Как ты смеешь, — повышаю я голос, мои кулаки сжаты и готовы к действию.
Это не отец, который присматривал за своей дочерью и желал ей самого лучшего, надеясь однажды встретить ее. От него исходит злость, его глаза полны ненависти, когда он обращает их на меня.
Этот человек не любит меня. Он ненавидит меня. И я понятия не имею почему.
— Тебе следовало бы остаться мертвым, старик, — говорю я ему прямо.
— По крайней мере, тогда я бы не знала, что теряю, — говорю я вслух.
Все собрались возле нас в круг, все наблюдают за этим зрелищем, но никто не решается вмешаться.
Он стоит в паре футов от меня, но, сделав еще один шаг, внезапно останавливается.
Его глаза расширяются, он несколько раз моргает. Его губы раздвигаются, и из его горла вырывается придушенный звук. Прижав руки к шее, он силится что-то сказать, как будто задыхается.
Инстинктивно я делаю шаг назад, когда он падает на колени, белки его глаз чернеют прямо на моих глазах.
— Что… — шепчу я, не веря своим глазам.
Сгорбившись, он начинает судорожно глотать воздух, пока что-то не начинает выходить у него изо рта. Что-то...
Все вокруг ахают, когда он начинает извергать свои органы. Один за другим он выплескивает их на землю, некоторые из них жидкие, некоторые полутвердые.
Его рвет, пока он не извергнет все, что в нем есть.
Пока не умрет.
Снова.
Но на этот раз, кажется, этого недостаточно.
В одну секунду его лицо застывает на миг, со всей болью, шоком и агонией. В следующую секунду все его тело охватывает черное пламя, которое поглощает его целиком.
Никто не двигается.
Все смотрят с нездоровым любопытством. С самого начала никто не пытался протянуть ему руку помощи.
Несколько секунд подряд огонь бушует и бушует, охватывая каждый дюйм его кожи. Затем, как будто ничего и не было, огонь прекращается, а его останки превращаются в мелкую пыль, уносимую легким летним ветерком.
Что за черт...
Я схожу с ума, или все остальные видели то же самое, что и я?
Подняв взгляд в сторону семьи Пирс, я с удивлением вижу, что там нет никакого шока. Только гнев. Чистый, ощутимый гнев.
И все это направлено на меня.
— Ведьма, — Вики делает шаг вперед. — Ты чертова ведьма. Как и твоя мать. Как и вся твоя...
Она не успевает закончить свое тираду, как мистер Воган тянется к ней, сдерживая ее в своих объятиях и что-то шепча ей на ухо.
Ее рот сжимается, но она кивает.
— Это не последнее, что ты от мне слышишь. Ведьма, — повторяет она, плюнув мне под ноги. Я отпрыгиваю назад, хотя не могу оставить это в покое.
— Увидимся на оглашении завещания, — щебечу я, весело махая рукой, когда мистер Воган уводит Вики и Грейс с места смерти.
Остальные люди тоже расходятся, но не раньше, чем начинают бросать одно и то же слово.
Ведьма.
Отлично. Теперь я не только чужая в этом городе. Но еще и ведьма?
Я закатываю глаза от этого безумия, и хотя я только что стала свидетелем самого гротескного зрелища в моей жизни, я не могу найти в себе силы сожалеть.
Да, я потрясена. Но сожалеть? Нет.
— Надеюсь, теперь я получу деньги, — саркастически бормочу я.
Но при всей моей внешней веселости, внутри мой разум затуманен сомнениями и смятением.
Разве Вики не сказала, что не знает, кто моя мать? Тогда зачем же придираться к ней, оскорблять меня, как будто это личное? А как насчет семьи, о которой говорили и она, и мистер Пирс?
Что еще они знают, а я нет?
И самое главное, почему я здесь?
Когда большая часть толпы удалилась, я облегченно вздохнула. Но вскоре я понимаю, что мистер Воган, который привел меня на кладбище, ушел с Пирсами, тем самым оставив меня... брошенной здесь.
Судя по тому, что я видела, кладбище находится в противоположном конце города, и пешая прогулка до дома займет у меня в лучшем случае час.
Мои плечи опускаются, и в тот момент, когда я пытаюсь подбодрить себя, кто-то окликает меня сзади.
— Мисс О'Салливан?
Испуганная, я поворачиваюсь и оказываюсь лицом к лицу с людьми, которые сидели справа, на значительном расстоянии от остальных.
— Да?
Я моргаю, на мгновение готовая услышать новые обвинения или оскорбления.
— Мы хотели воспользоваться моментом, чтобы представиться и, возможно, предложить какую-то помощь, — говорит мужчина.
— Я Катрина Хейл, — младшая девушка протягивает мне руку, ее глаза сверкают озорством.
— Дарси, — пожимаю я ей руку.
— Я Коннор Хейл, а это моя жена Томаса, — представляет Коннор свою жену. — А вон там, моя тетя, Рианнон Хейл.
— Приятно познакомиться, — приветствую я их, переводя взгляд на Рианнон, пожилую женщину, которая сейчас сгорбилась над тем, что осталось от Лео Пирса.
Она поднимается на ноги, ее движения бодры для человека ее возраста, когда она подходит к нам.
Она молчит, просто качая головой в сторону Коннора.
— Это Дарси О'Салливан, — указывает он на меня, привлекая внимание пожилой женщины.
— О, Дарси, — ее губы растягиваются в приветливую улыбку. — Добро пожаловать в Фэйридейл, моя дорогая. Мне жаль, что вам пришлось стать свидетелем такого зрелища. Обещаю, мы не всегда... самовозгораемся.
Я замираю на мгновение, когда до меня доходит, что она шутит. Усмехнувшись, я киваю.
— Как я поняла, вы не поклонники Пирсов, не так ли?
— Мы не можем сказать, что являемся, — смеется она.
— Но кто бы пропустил похороны этой занозы в их, — она делает паузу, ее глаза игриво сверкают, — днище, — поправляет она, хотя я не сомневаюсь, что она собиралась использовать другое слово.
Я одариваю ее натянутой улыбкой.
— Катрина, почему бы тебе не показать Дарси город. Пусть она лучше познакомится с окрестностями, — неожиданно предлагает Рианнон, почти подталкивая Катрину ко мне.
— В этом нет необходимости, — подняла я руки вверх.
— Я не планирую задерживаться здесь надолго. Завтра оглашение завещания, и после этого я возвращаюсь домой, — объясняю я.
— Однако я была бы признательна, если бы вы подвезли меня до дома, в котором я остановилась. Это по дороге к вашему дому.
— Правда? — осведомленным тоном размышляет Рианнон.
— Ерунда, — вмешивается Коннор.
— Независимо от того, уедете вы завтра или нет, вы все равно должны получить полноценное впечатление о Фэйридейле. Не позволяйте этому маленькому ужасному событию повлиять на мнение о нашем городке.
— Именно, — присоединяется его жена. — Здесь есть множество вещей, которые вы можете увидеть и сделать.
Все они начинают говорить одновременно, восхваляя достоинства города и говоря мне, что я упускаю множество замечательных впечатлений, ограничивая себя.