Калеб, с другой стороны…
Он пугает меня. И дело не только в том, как его пылающий взгляд заставляет меня сжиматься изнутри, но и в том, как его напряженность пугает меня и заставляет опасаться за свою безопасность.
Выходя на улицу и делая вид, что занимаюсь огнем, я стараюсь игнорировать его присутствие, обдумывая план побега.
Боже, но мне нужно как можно скорее убраться из Фэридейла.
— С тобой не весело, милая Дарси, — раздается его голос позади меня.
Мне не нужно оборачиваться, чтобы понять, что он прислонился к двери хижины и смотрит на меня.
Страх пробегает по моим венам, но я не могу позволить ему проявиться. Нет, если я хочу уйти, сохранив свою жизнь и добродетель.
С той же улыбкой на лице я обращаюсь к нему самым мягким тоном.
— Нам пора возвращаться. Начинает темнеть.
Сумерки уже надвигаются на нас, оранжевые лучи на темно-синем фоне.
Он просто приподнимает бровь.
— Значит, нам пора, — медленно говорит он, и я ошеломлена его легким согласием.
— Позволь мне взять мою сумочку и...
Я не успеваю закончить фразу, как начинается дождь, который гасит огонь и я промокаю до нитки.
Все происходит в считанные секунды.
В одно мгновение я смотрю на него, надеясь, что успею вернуться в Фэридейл к ночи, а в другое — он передо мной, один на один с дождем.
Я моргаю, не понимая, что происходит и как погода может так измениться в мгновение ока. Небо было ясным, ни облачка.
— Ты промокла, Дарси, — говорит он, но, кажется, его не беспокоят холодные капли, падающие на кожу.
— И ты снова заболеешь, — говорю я, приходя в себя. — Нам нужно уходить.
Я уже схватила его за руку, чтобы направить его к машине, когда он удивленно подхватывает меня на руки и несет обратно в домик.
— Калеб…
Я задыхаюсь.
— Что ты делаешь?
Я толкаю его в плечи, но он не двигается, его тело такое твердое, как будто оно сделано из камня.
Войдя в хижину, он закрывает за собой дверь ногой, подходит к кровати и укладывает меня на нее.
— Вот так, — улыбается он, мокрые прядки волос прилипли ко лбу, капли воды стекают по его идеальным чертам лица.
— Тебе нельзя сейчас находиться на улице, — говорит он, его тон мягче, чем раньше.
— Нам нужно вернуться, — говорю я ему решительно. — Я не могу остаться на ночь с... мужчиной.
Мои щеки пылают при этом упоминании, и он ухмыляется.
— Тогда тебе вообще не следовало садиться в мою машину, не так ли, Дарси?
Я моргаю в замешательстве, когда он наклоняется ко мне, его колени упираются в пол, а он из ниоткуда достает сухое полотенце и начинает вытирать мои руки.
— Хорошие девочки так себя не ведут, не так ли? Садиться в машины незнакомых мужчин..., — он прервался, бросив на меня забавный взгляд.
— Я…
— Но ты не хорошая девочка. Ты очень, очень плохая девочка, не так ли, милая Дарси?
— Перестань называть меня так, — бормочу я, вырывая руку из его хватки и желая оказаться как можно дальше от него.
Он поднимает голову, зловещая улыбка играет на его губах, когда он смотрит на меня красными, красными глазами. Но это лишь на секунду, прежде чем они возвращаются в свою первоначальную черную глубину.
И снова мне приходится задуматься, не разыгрывает ли меня мой разум.
— Мне не нравится то, на что ты намекаешь, Калеб, — прижимаюсь я к нему.
— Почему?
Его хватка становится крепче, губы сжаты в плотную линию.
— В сколько машин других мужчин ты садилась? Сколько, Дарси?
Он требует суровым тоном, таким, который пугает меня до мозга костей.
Хотя я пытаюсь отстраниться от него, он не дает мне этого сделать.
— Сколько. Много?
На его лице появляется прежнее выражение, и в моем животе зарождается страх.
— Ни одной, — шепчу я, надеясь, что это поможет мне выбраться из этой все более опасной ситуации.
Не помогает.
Не тогда, когда он так ухмыляется мне. Не тогда, когда его ладонь скользит по моей шее, обхватывая мой затылок и притягивая меня к себе.
Так близко... Так близко, что мне кажется, он собирается поцеловать меня или даже больше.
Я едва удерживаюсь от дрожи, сжимая губы в знак протеста.
— Не надо, пожалуйста, — шепчу я, переводя взгляд на него, чтобы он убедился в искренности моей просьбы.
— Хм, — размышляет он, низкая вибрация в его горле заставляет мое тело гудеть от напряжения.
— Любопытно, милая Дарси, — начинает он, в его тоне звучит веселье, и становится ясно, что он использует это ласковое выражение насмешливо. — Сколько мужчин пробовали твои губы на вкус?
Мои глаза шокировано вспыхивают от его вопроса, и я быстро качаю головой, хотя его хватка не позволяет сделать много движений.
Его бровь вопрошающе поднимается.
— Никто. Пожалуйста, отпусти меня, — шепчу я, положив ладони ему на плечи и слегка надавливая. — Я не такая, пожалуйста.
Мне требуется все, чтобы не заплакать и не умолять его отпустить меня, но я не знаю, как он на это отреагирует.
Он уже такой непредсказуемый, такой дерзкий. Я не могу рисковать из-за его перепадов настроения.
И все же сейчас я ругаю себя за то, что не послушала мистера Вогана. Может, он и не на моей стороне, но он был прав, что у Калеба не все в порядке с головой. Он не может быть…
Мой ответ, кажется, удовлетворил его — на его губах появилась искренняя улыбка, озаряя его лицо.
— Точно, — усмехается он, показывая белые ровные зубы. — Ты будешь только вредить мне, не так ли?
Его вопрос выбивает меня из колеи, и я могу только смотреть на него в недоумении. Он ведь не собирается пытаться что-то сделать со мной? Он не собирается сделать попытку…
Я не успеваю задуматься над этой мыслью, как он наклоняется ко мне, приближая свой нос к моему лицу, вдыхая мой запах. Он прижимается к моей щеке, кожа к коже.
По моему телу проходит дрожь, но я сохраняю спокойствие, насколько это возможно.
— Ты так хорошо пахнешь. Как я и думал, — шепчет он, его теплое дыхание касается моей кожи.
— Я слишком долго ждал, — пробормотал он как раз перед тем, как я почувствовала, как он провел языком по моей щеке.
Я в секунде от приступа гипервентиляции — слабая дрожь, начинающаяся с конечностей и доходящая до самого сердца.
Думай, Дарси!
— Нам пора уезжать, — мне удается произнести эти слова ровным тоном.
К моему удивлению, он отступает назад, наклоняет голову и смотрит на меня с неестественным блеском в глазах, чем-то диким и необузданным.
Его волосы влажные, а дождь покрывает кожу и одежду, он выглядит как дикарь, готовый сделать меня своей пищей. Но есть и нечто большее. Он смотрит на меня так, словно не может понять меня, словно человеческие нравы ему непонятны.
— Я пойду проверю машину, — вдруг говорит он, встает на ноги и выходит из хижины.
Мое сердце почти вырывается из груди, и я понимаю, что у меня начинается головная боль. Каждая клеточка моего тела гудит от ужаса, и это не тот ужас, который я испытала, когда услышала орган, но никто не играл. Нет, это что-то другое. Что-то первобытное, что заставляет меня бояться не только за свою жизнь, но и за свою бессмертную душу.
Несмотря на это, я не могу позволить себе поддаться страху. Пока я не выберусь из этой ужасной ситуации и не окажусь как можно дальше от Калеба Хейла.
Но не прошло и нескольких секунд, как он вернулся.
— Похоже, с машиной проблема, — говорит он, даже не дергаясь, когда лжет мне в лицо.
Конечно, машина не заводится. Разве это не лучший сценарий для него?
— Почему бы тебе не попробовать посмотреть, в чем дело? — спрашиваю я, мило улыбаясь ему.
Если я перейду в наступление, то он, скорее всего, тоже станет более злобным.
Он задумчиво кивает.
— Давай я возьму инструменты.
Он подходит к одному из ящиков в углу, ящики, в которых я уже хорошо порылась, и достает ящик с инструментами, забирая его с собой на улицу.
Но поскольку я уже перерыла все это место, я знаю, что там нет никаких автомобильных инструментов, только какие-то ржавые куски металла. Он наверняка тоже это знает и просто притворяется, что пытается все починить, чтобы оттянуть время, пока на улице не станет совсем темно.
Поднявшись с кровати, я выглядываю в окно и замечаю, что дождь все еще идет.
Тем не менее, я не могу оставаться наедине с этим безумцем. Не сейчас, когда ясно, что его намерения ничуть не благородны.
Открыв дверь, я выглядываю наружу и обнаруживаю его под капотом машины.
Это мой шанс!
Воспользовавшись отсутствием внимания с его стороны, я бросаюсь под дождь и бегу как можно дальше от хижины. В этот момент не имеет значения, идет ли на улице ливень, или скоро стемнеет, или там поджидают дикие животные.