С большей полнотой картина коммерческих операций Бориса Петровича рисуется по уцелевшим в архиве актам и записям разных сделок на землю. Мы имеем здесь разные случаи: одни владельцы продавали фельдмаршалу свои земли прямо, другие делали то же в форме займа: «Заняли, — пишут они, — на пополнение государевой службы и на расплату долгов» столько-то, «а за те деньги продали» или «поступились дедовской и отцовской земли».
Контрагенты в огромном большинстве — уездные дети боярские. Встречаются и другие «чины»: генерал-адъютант, полковник, майор, капитан, поп, ямщики и просто «жители». Участки, на которые заключались сделки, очень различны по своим размерам: 15, 17, 20, 30, 40, 45, 100, 103, 200, 204 четверти; часто, однако, размеры даже и не указываются, а сенные покосы измеряются копнами{72}.
Наибольшей систематичностью эти операции отличались, судя по числу сохранившихся актов, на Украине, и начались они там еще в то время, когда Борис Петрович был воеводой в Белгороде. Построенные им две слободы Борисовка и Поношевка постепенно обрастали пустошами и сенными покосами из «смежных земель карповских и хотьмыжских помещиков»; с особенной энергией этот процесс шел в 1713–1716 годах. Тем же способом, покупкой по частям, составлены были вотчины и в центральных уездах: Алексеевское — в Орловском, Росторог — в Курском, Сергиевское — в Ряжском. Но покупались, конечно, и цельные вотчины, которые могли иметь самостоятельное хозяйственное значение, — например, сельцо Горбуново в Московском уезде, купленное в 1695 году, или село Беликово с деревнями в Тульском уезде в 1703 году.
Фельдмаршал сам, насколько это было возможно в его условиях, внимательно следил за движением в земельных делах и не пропускал подходящего случая. До него, например, дошло в 1717 году, что в Нижегородском уезде в Балахнинском стану, «близ реки Волги», оказалась «пустовой» земля. Нижегородскому приказчику тут же было послано распоряжение «осмотреть» и выяснить «тое землю ис приказу продадут ли, и что цена — о том писать, и та земля угожа ли, чтоб крестьян поселить, и стругам по реке Волге с хлебными припасы и с рыбою ходить можно ли»{73}.
Конечно, в подобных случаях фельдмаршалу чаще всего принадлежала только директива, а исполнителями были приказчики. Приказчик формально был одной из сторон, которые участвовали в сделке: «А взял я за ту землю… у приказного человека Степана Перячникова» — эту формулу мы встретим почти в каждой купчей на борисовские угодья. Проникаясь интересами господина, приказчики и сами проявляли инициативу в этом деле, иногда даже слишком много инициативы, так что их приходилось сдерживать, как было, между прочим, с тем же Степаном Перячниковым, приобретательскому азарту которого был положен предел лишь строгой резолюцией фельдмаршала: «Земель отнють никаких больши не купи»{74}.
Не довольствуясь собственными владениями, Шереметев, случалось, даже арендовал землю на стороне. Так, в 1703 году он взял в аренду у Новоспасского монастыря село Константиново, деревню Островец и Быковскую мельницу, которые затем, в 1708 году, достались ему уже в вечное потомственное владение{75}. Правда, тогда фельдмаршал находился еще в скудости, но и после того, как он стал крупнейшим землевладельцем, аренда чужих земель не выходила из его практики. «Которая земля смежна с моими землями князя Савы Петровича Дулова, — давал он в 1714 году предписание приказчику Ряжской своей вотчины (села Сергиевского), — и тебе б как не есть домогатца и тое землю взять в наем»{76}.
В обоих случаях — покупая землю или беря ее «в наем» — Шереметев, разумеется, руководствовался расчетом, что затраченные деньги возвратятся с прибылью. О том же заботились и его приказчики. Убеждая Бориса Петровича приобрести имение Речное в Хотмыжском уезде, продававшееся за 1000 рублей, борисовский приказчик уверял фельдмаршала, что «мошна ту тысячю с тово Речнова в один гот» выручить, а сам Шереметев, по его словам из ответного письма, был бы удовлетворен, если «и в два года может оплатитца»{77}. На чем приказчик строил свои расчеты, он не объяснял, но, конечно, столь блестящие перспективы не были обычными. Случалось, землю покупали, чтобы передать ее на оброк своим же крестьянам, и в этих случаях владельцу приходилось быть особенно скромным в своих ожиданиях. Иногда получалось недоразумение: так, по прошению крестьян своих двух деревень Вощажниковой волости фельдмаршал купил у соседнего помещика пустошь, которая «подошла со оными деревнями смежно», а после того как деньги за нее были уплачены, оказалось, что «пустошь лежит и доныне впусте, понеже оным вескинским и мусоровским крестьянам (то есть жителям деревень Вески и Мусорова села Вощажникова. — Ред.) хочетца взять ее за себя малою ценою, а я за малую цену, — доносил ему приказчик, — отдать не смею»{78}.