И Репнин, и Потёмкин, отличившиеся в этом сражении, имели все основания рассчитывать на получение наград, но главнокомандующий, ещё не простивший им потерю Журжи, отнёсся к победе более чем сдержанно.
— Я зело сомневаюсь, что для учинения баталии с турецким корпусом, кстати, не превосходящим вас числом, надо было бежать под стены Бухареста, — сказал он. — Лишние передвижения войск только изматывают людей. Обстановка требует более решительных действий. Вы обещали вернуть Журжу, но до сих пор этого не сделали. Почему?
— Прежде чем брать Журжу, я должен был разбить корпус Ахмет-паши.
— Это не оправдание.
Фельдмаршал уехал из Бухареста в главную штаб-квартиру даже не попрощавшись. Репнин почувствовал себя глубоко обиженным. Никогда ещё главнокомандующий не поступал с ним так несправедливо. Уж не избавиться ли от него хочет?
В тот же день он написал на имя Румянцева рапорт с просьбой о предоставлении ему отпуска в связи с ухудшившимся состоянием здоровья. Нанесённая душевная рана была столь велика, что для её излечения нужно было время и перемена обстановки.
Румянцев, не колеблясь, удовлетворил его просьбу. На место Репнина был назначен генерал Эссен, до этого командовавший российскими войсками в Польше.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 1
ПОТЕРЯННЫЙ ГОД
1
тправляясь в отпуск, Репнин рассчитывал добраться до Петербурга, где его ожидала семья, ещё до наступления осенних ненастий. Но поездка неожиданно затянулась. При подъезде к Москве его экипажу преградили путь солдаты карантинной заставы.
— В городе свирепствует моровая болезнь, — доложил ему гвардейский офицер, представившийся начальником заставы. — Въезд запрещён всем, кто не имеет на то личного разрешения генерала Еропкина.
— Но я могу получить такое разрешение от самого генерал-губернатора, графа Петра Семёновича Салтыкова.
— Графа Салтыкова нет в городе, он переехал в село Марфино.
— Марфино? Кажется, это где-то рядом?
— Отсюда вёрст двадцать — двадцать пять. Так что ежели вам необходимо до его сиятельства, то вам разумнее ехать в Марфино. А в самой Москве страшная язва: не успевают на кладбища покойников вывозить.
Репнин послушался доброго совета и поехал в названное село. Кстати, в Подмосковье у князя было собственное родовое имение Воронцово, и он мог остановиться на короткий отдых там, но до Воронцова было далеко, а Марфино тут, рядом… К тому же у него пробудился интерес к прославленному полководцу. Захотелось посмотреть, как он живёт, чем занимается, поговорить с ним о современных событиях.
Приезд в Марфино Репнина так обрадовал старого фельдмаршала, что он не сдержал слёз. Репнин тоже был тронут. С момента их последней встречи победитель прусского короля сильно одряхлел, выглядел жалким, беспомощным. Да и памятью ослаб. Долго перебирал имена генералов, с которыми вместе воевал в Семилетнюю войну, но так и не смог всех вспомнить. О своём генерал-губернаторстве в Москве почти ничего не рассказывал. Только сокрушался, что напрасно послушался своего помощника генерала Еропкина да архиепископа Амвросия, уговоривших его покинуть чумную Москву и поселиться в подмосковном имении. Хотя и отнялись у него ноги, хотя и не было прежнего соображения в делах, а всё ж надо бы ему остаться вместе со всеми. А то нехорошо получилось: едва он уехал, как следом подались из города и другие чиновники…