«Покоритель язвы» вернулся из Москвы в Петербург в конце ноября. Это событие было отмечено шумными торжествами. По сему случаю в Царском Селе были сооружены триумфальные ворота, а на монетном дворе по приказу императрицы выбили медаль с его портретом и изображением Курция, бросающегося в пропасть, с надписью: «И Россия таковых сынов имеет».
Итоги работы по ликвидации моровой болезни обсуждались на открытом заседании Государственного совета с участием наиболее видных представителей высшего общества. Имел приглашение на это заседание и князь Репнин, но присутствовать на нём не смог. Состояние его здоровья снова ухудшилось, и он вынужден был большую часть времени проводить в постели. Почти всю зиму не покидал он своего дома.
Для лечения на водах Репнин выехал только летом 1772 года.
4
Репнину крупно повезло: голландский банкир Гопа, к которому он обратился, выдал ему в виде займа 120 тысяч рублей. Кто за него поручился — осталось тайной. Да это и не столь уж важно. Главное — князь избежал разорения, у него снова появились деньги, и он мог расплатиться, наконец, со своими многочисленными мелкими кредиторами.
Однако во время пребывания на водах полного душевного комфорта Репнин не испытывал. Его беспокоили события, связанные с судьбой Польского королевства. Дело в том, что с некоторых пор Пруссия, Австрия и Россия стали посматривать на это королевство как на большой пирог, от которого можно отрезать для себя лакомые куски. Усилению их аппетитов способствовали неустойчивое внутреннее положение в этой стране, непримиримость конфедератов и непрекращающиеся попытки вмешательства в дела Польши со стороны Франции. Подстрекая конфедератов на продолжение борьбы против короля Станислава и «русского засилья», французские власти щедро снабжали их денежными средствами, оружием, посылали своих инструкторов. Пользуясь такой поддержкой, конфедераты действовали дерзко, открыто переманивали королевских солдат в свои отряды. Мятежи вспыхивали то в одном, то в другом месте, и российским войскам, расквартированным в Польше, для наведения порядка довольно часто приходилось применять оружие. Что до короля Станислава и верных ему войск, то они не предпринимали никаких решительных действий, полагаясь на то, что авось конфедераты сами образумятся и покорятся, наконец, законным властям.
Неопределённость в поведении короля Станислава породила в Европе много разных толков. В столицах упомянутых выше государств стали поговаривать о том, что-де Польское королевство занимает слишком большую территорию, которой трудно управлять, и было бы не худо отрезать от сей территории часть земель в пользу соседей. Трудно сказать, как далеко распространялись такие разговоры, но так или иначе они дали толчок действиям. Не долго думая, прусский король Фридрих Второй составил проект договора между Пруссией и Россией относительно раздела многострадальной Польши и представил его Петербургу. Репнин видел этот проект перед отправкой на целебные воды, когда заходил к графу Панину попрощаться. Он высказал тогда первому министру своё отрицательное отношение к сей бумаге и советовал ему воспрепятствовать её одобрению российским правительством. Но… уже будучи на водах, он узнал, что к договору присоединилась Австрия. Межгосударственный сговор завершился обнародованием Манифеста трёх держав, который Репнин не мог воспринять иначе как трагедию Польши.
Хотя Репнин и не участвовал в действиях по разделу Польши, он смутно чувствовал в случившемся и свою вину. Ведь когда-то он сам стоял у истоков проводимой ныне политики в отношении славянской страны, будучи послом в Варшаве, навязывал ей волю Российского двора. Не думал он тогда, что такая политика может привести к столь ужасным последствиям. Он любил Польшу, её богатую культуру, имел в этой стране много друзей и дорого бы дал за то, чтобы соседние с нею страны отказались от своих притязаний на её земли. Но разве вернёшь реку в старицу, когда она уже потекла по другому руслу?..