Пока пленные, сгибаясь до земли, давали требуемую от них клятву, чуть ли не через каждое слово поминая имя Аллаха, двухбунчужный паша стоял рядом с Репниным и ждал, когда наступит его черёд. Командующий занялся пашой только после того, как его соотечественники, выполнив всё, что от них требовали, покинули поляну.
— Если вас освободим, сможете ли вы встретиться с верховным визирем? — обратился к нему Репнин.
— Я должен дать такую же клятву, как и они? — в свою очередь спросил паша.
— Клятвы требовать от вас не станем, но вы должны пообещать мне встретиться с визирем и сказать ему следующее: я покидаю доставшийся мне турецкий лагерь и возвращаю армию на прежние места расположения войск. Я надеюсь, что верховный визирь правильно оценит сей жест, в котором нет ничего другого, кроме готовности русской стороны перейти от военных действий к действиям мирного характера. Ежели верховный визирь имеет такое же стремление — а я в этом не сомневаюсь, — то его уполномоченные для переговоров найдут меня в Галаце.
Двухбунчужный паша не сразу собрался с ответом. Решив, что пленный не всё понял, переводчик повторил перевод речи командующего.
— Я согласен, — наконец промолвил паша. — Я передам верховному визирю всё, что мне сказали.
— Прекрасно! С сей минуты можете считать себя свободным. Вас проводят.
Посчитав разговор с пашой законченным, Репнин приказал подать ему коня и поехал в войска. Надо было поторопить командиров быстрее выполнять поставленные перед ними задачи.
Благодаря общим стараниям эвакуация раненых была завершена ещё засветло. Что до переправы войск, то она продолжалась всю ночь. Сам Репнин пересёк Дунай на речном судне вместе с генерал-майором Рибасом. В Галацу он добрался утром 29 июня.
Глава 4
ДОЛГ ПЕРЕД ОТЕЧЕСТВОМ
1
Вернув армию на «свой берег» и уже здесь отпраздновав славную победу при Мачине, Репнин не стал больше предпринимать активных боевых действий. Он надеялся на то, что верховный визирь не оставит без внимания сделанный ему намёк о готовности русской стороны с тропы войны перейти на тропу мира и ответит на сей намёк назначением на переговоры своих представителей. И Репнин не обманулся в своих надеждах. Однажды, когда он вместе с обер-квартирмейстером занимался рассмотрением заявок на продовольственные припасы, в штаб-квартиру явился генерал Кутузов и доложил, что на охраняемый его людьми рубеж вышли люди, назвавшиеся уполномоченными верховного визиря, для ведения с русским главнокомандующим условий заключения мира.
— Чем они подтвердили свои полномочия? — спросил Репнин.
— У них есть письмо верховного визиря, адресованное вашему сиятельству, — ответил Кутузов.
— Сколько уполномоченных?
— Трое, но с ними ещё два секретаря и переводчик. Всего шесть человек.
— Где их разместили?
— В домике на окраине Галацы. Я позаботился, чтобы у них было всё необходимое.
— Правильно сделали. Остаётся подобрать помещение для ведения переговоров. Прошу вас взять это на себя.
— Постараюсь сделать всё, что нужно, — заверил Кутузов.
Весть о прибытии турецкой делегации для переговоров о мире быстро облетела российские войска. Солдаты и офицеры приободрились: наконец-то повеяло ветром надежды!.. Война никогда не бывала народу в радость, а тут она затянулась донельзя. Повоевали, и хватит, угомониться пора.
Генералитет тоже был рад возможности заключить мир.
Да, говорили главные военачальники, одобряя намерение исполняющего обязанности главнокомандующего Репнина, соглашение с турками надо заключать, и сие следует сделать как можно скорее, не ожидая возвращения Потёмкина, тем более что визирь уже и представителей своих прислал. Сомнения высказывал один только князь Голицын.
— Может быть, всё-таки светлейшего подождать? Ему виднее, какие условия ставить туркам, тут можно и прогадать.
— Поставить крутые условия — ума большого не надо, — отвечал на такие доводы генерал Кутузов. — Я лично считаю, что условия должны быть умеренными и справедливыми.
… Когда в обусловленный день, второй день пребывания в Галаце турецкой делегации, Кутузов пришёл к Репнину, он застал его за изучением каких-то бумаг.