– Стреляй, русский! – не оборачиваясь сказала, продолжая опустошать мочевой пузырь.
Протасов достал из кармана коробочку, открыл ее, из двух шприцев выбрал тот, на котором стояла цифра 1 и вплотную буква «Ф». Смерть от этого боевого яда была долгой, мучительной и неизбежной. Он воткнул иглу ей в шею, посмотрел несколько секунд на приход боли в ее парализованное в позе орла тело и ударил что было сил по голой жопе военным ботинком. Марина Калакоева оказалась на удивление маленькой и легкой, как десятилетняя девочка. Она взлетела футбольным мячом. Из промежности, сплошь покрытой черной шерстью, брызнула кровь. Ее тело упало на склон и сначала покатилось, а затем понеслось вниз, подпрыгивая на камнях и ломая молодые деревца, пока не исчезло из виду.
– Это тебе за пацанов! За Зыкина, за Пуха…
Уничтожив снайперскую винтовку, Протасов стал спускаться, захватив с собой для доказательства снайперский прицел и крошечную фотографию, найденную в лежке – вытащил из кармана легкой маскировочной накидки. Два застывших лица – ее и мальчишки лет трех от роду. Сын, подумал… Или братик…
Он притормозил на середине пути, чтобы оглядеться. Повернулся – и увидел перед собой огромного коричневого козла, стоящего на задних копытах в полный рост – наполовину выше него. Его морда напомнила бесовскую, видел такие, намалеванные на досках, в молельных домах, когда с матерью праздновал субботу у адвентистов… Протасов не успел удивиться, как получил правым копытом словно молотом по своей лысине-наковальне. Он потерял сознание и находился в отключке, пока козел бодал его тело, вновь и вновь вставая на задние ноги, а передними плюхался на грудь, ломая ребра, ключицы, лицо, потом брыкнул задними копытами – и капитан покатился по склону вслед за мертвой снайпершей.
Он не знал, сколько времени находился без сознания. А потом пополз. Весь изломанный и истерзанный, Протасов передвигался максимум метр в час. Так бывает, что, оказавшись в смертельной опасности, с повреждениями, почти не совместимыми с жизнью, человеческий организм вдруг входит в состояние особого шока. Сохраняя энергию, мозг почти отключается, оставляя лишь крошечную лампочку сознания. Все твои ощущения собственного «я» исчезают, а вместе с ними и чувство боли не улавливается выключенным мозгом. Ни одной мысли – только примитивные рефлексы. Реакция на запах воды и самостоятельно работающие органы выделения. Главная задача мозга – выжить!
Его найдут через неделю. Свои ребята из отряда. Чудом разглядели почти умершее тело между камнями на плато. Если бы он не выполз на равнину, то в горных зарослях Протасова бы не отыскали. И вот тогда, когда глаза капитана увидели спасение в радостных лицах бойцов, сознание в одно мгновение вернулось, включившись всеми прожекторами, и все его существо заполнилось такой болью, что он безголосо закричал – и кричал, пока ему не вкололи морфий…
Почти шесть месяцев он восстанавливался в разных медицинских учреждениях России, мучаясь, что оставил жену в Кабуле, на крошечном балконе, в статусе своей любовницы. Просил найти ее своих товарищей, врачей и лично Гоголадзе.
– Боря, товарищ генерал-майор, найди ее, друг!
– Дорогой, почему в Кабуле?
– Потому что я там ее оставил.
– Мы были в Кабуле пятнадцать лет назад! Сейчас мы в Москве. Война кончилась…
Генерал Гоголадзе всем своим необъятным грузинским сердцем жалел младшего друга, выполнившего задание ценой собственного разума. Он снабжал капитана лучшими продуктами, подсылал психиатров, а потом лично вручил в актовом зале госпиталя Золотую Звезду Героя…
А она нашла его сама, когда он уже было почти уверился, что она жила в другом времени, в чужом измерении, там, где был Кабул.
– Где ты была?!
– Я была там, где ты меня оставил.
– В Кабуле?
– Я не знаю… Наверное, да… И ты забыл.
Но она улыбалась прежней загадочной улыбкой, выхаживала Олега самоотверженно и нежно. Он быстро пошел на поправку. В помятое сердце вместе с приходом сил возвращалась та неистовая страсть, которая сжигала его разум до разлуки с ней.
Он попросил генерала – и тот их поженил лично. Протасова не демобилизовали официально, а потому во власти командира решить такое красивое, вах, гражданское дело своей подписью: «Борис Гоголадзе»…
Она отвезла мужа в Киргизию, теперь Кыргызстан, и они поселились в небольшом ауле, где было много доброго, где после полного комиссования он пробовал налаживать цивилизацию, пахал и сеял, хотел разводить пчел и стать отцом…
У него и здесь случилась война. Он один вышел в степь, где выиграл сражение. Впервые бескровно, найдя дипломатическое решение – нож из дамасской стали был обменян на коня.