А потом душа Протасова стала свидетелем пуска грязных ракет, которые унесли пятьсот тысяч жизней и уничтожили всех пчел на Земле. Затем тридцать две страны ответили на такое страшное варварство несколькими комплексными залпами, разметав в пыль полстраны завоевателей, а те, типа, мы даже мертвые не сдаемся, запустили проект «Мертвая рука». Мало что взлетело, но ответ получился болезненным, стерев Нью-Йорк и кусок штата Коннектикут…
А потом Протасов очнулся в некоем пространстве, которое, казалось, вибрировало, отчего картинка этого пространства каждое мгновение перемешивалась, будто обновляясь неожиданными для Протасова цветами, и казалась мистической. Только истошные крики, которых капитан не слышал даже во время боев, грозили через мгновение взорвать перепонки его ушей. Тысячи, если не десятки тысяч голосов выли в каком-то чудовищном вселенском хоре, выражая чистый стопроцентный ужас.
Он огляделся, стараясь всмотреться в вибрации, которые напоминали ему комнату, а вернее – камеру с решеткой как будто из жидкого металла. Он попытался схватиться за стальные прутья и подняться, но металл, как и казалось, потек в разные стороны, и Протасов, с трудом поднявшись на карачки, завалился на бок и потерял сознание.
Очнувшись, он понял, что зрение приспосабливается к картинке, и разглядел за решеткой стол, за которым сидел человек во всем белом, но заляпанном кровью и ошметками человеческих мозгов, ростом этак метра три, с икрами, будто высеченными из мрамора самим Микеланджело. У великана была огромная кудрявая голова, а кудрявая же борода соответствовала мощному носу с бычьими ноздрями.
Пространство по-прежнему наполняли адские крики. Протасов хоть и пытался звать гиганта, но голос его казался комариным писком в хоре ужаса сотен тысяч. Он продолжал кричать от собственного ужаса, пока вдруг все разом не стихло. Спустя мгновение через решетку на него глядело лицо, вырубленное Микеланджело.
– Чего орешь? – поинтересовался гигант.
– Все орут.
– Не все. Я вот не ору.
– Но ты трясёшься, будто помехи в телевизоре. И все вокруг плывет…
– Да?.. А ты кем меня видишь?
– Очень высоким человеком. Великаном.
– Но я совсем не человек и не великан. Просто в системе твоих возможностей по-другому ты видеть не можешь.
– А что в твоих возможностях?
– Ты не поймешь.
– Объясни.
– Что объяснять! – разозлился гигант. – Нельзя воткнуть во флешку в один килобайт десять терабайтов! Это ты понимаешь?
– Это – да.
– Если у тебя IQ один, а меня триллион в двухсот пятидесяти шестой степени – можешь ли ты понять меня?
– Скорее нет, чем да, – согласился Протасов.
– Не можешь! – злился античный персонаж. – Безо всяких там высокомерных «скорее»! Ишь ты, кариес… Меня почти бесконечность учили общаться на таком мультимикроинтеллектуальном уровне, на котором находишься ты! Это так же, как если бы тебе пришлось общаться с инфузорией!
– Зачем же ты общаешься со мной?
– Затем, чтобы решить, что с тобой делать. В твоей системе измерений.
– Ад или рай?
– Вот эти словечки придурковатые и их смыслы вы сами придумали, предки ваши, театральные режиссеры, или постановщики? И живёте так по измышлениям своим, и умираете так же.
– А что люди орут у вас, будто их жарят на сковородах?
– Забыл – ты же адвентист седьмого дня. У вас там ад, но, типа, не совсем. Типа, можно потом соскочить. Как у евреев… А орут, потому что во что они верили, то с ними и происходит здесь.
– Где?
– По-твоему – в аду. Хочешь экскурсию?
Неожиданно пространство вернулось в четкость изображения – и перед Протасовым предстал бесконечный конвейер пыток и мучений. Мириады людей безголосо кричали от боли. Протасов тоже безмолвно кричал. Он увидел того, кто причинил ему и миллиардам других мучительную смерть. Царь погибшей страны стоял голым кособоким и ничтожным стариком в допотопной мясорубке и плакал крестиками и ноликами. Увеличенный в пять раз царский оппозиционер принялся крутить ручку мясорубки что было сил. Богом избранный выходил с другой стороны мясными струями, при этом голова его сознания не теряла, но принимала от боли сизый цвет сливы. Персонаж, похожий на попугая, но с мощными человеческими руками, сзади всаживал в спину оппозиционеру топор. Раз за разом. Шмяк, шмяк! Кровь, кровь!.. А когда и царская голова ушла под ножи, оппозиционер принялся крутить ручку мясорубки в обратную сторону – и сначала появилась голова царяирода, а затем и все его тело. Как будто кинопленку прокрутили с конца в начало. Хотя попугай-монстр не прекращал все это время охаживать по спине оппозиционера и эффекта обратной прокрутки не было…