========== Пролог ==========
Прежде чем начать с главной части, лучше начать с начала. Потому что, как ты поймешь смысл середины, если не знаешь пролога?
tower
***
POV Лили
Однажды, не помню точно когда, может, мне было лет шесть, а может, даже и меньше, да и какая разница? Так вот, однажды к нам в дом заявился человек в черном. Вглядываясь в его довольно грубые черты, я невольно проникалась сожалением к этой личности, ведь его выражение лица постоянно прибывало в скорби, а глаза так и лучились болью к этой жизни. Я помню, что подошла к нему. Мы о чем-то беседовали, вот только уже вряд ли припомню о чем. Но единственное, что всплывает в памяти о том дне, были эти слова: «Жизнь — череда разочарований и горя. И она изредка будет разбавляться радостью, которая, по сути, не принесет тебе ничего».
Тогда я засмеялась про себя, потому что прекрасно понимала, что это не так. А чтобы убедиться в этом, достаточно только взглянуть в окно. Посмотреть на то, как поют птицы, как цветут цветы и расцветает жизнь. Но истина, как оказалась, была еще очень далеко, а мир не делится на черные и белые цвета. Он намного красочней, намного более объемистей, но тем и жесток.
Сейчас же, когда внутри пустота обволакивает сознание, я начинаю понимать, что люди делятся на два типа: на безнадежных романтиков и суровых реалистов. Да только знаете, романтикам в этой жизни достается намного больше боли, намного больше скорби и чистой воды страданий. Ведь реалисты — прагматичные люди, у которых все идет по одной сплошной, они рано или поздно привыкнут, всегда привыкали, а вот мечтателям не дано. Они будут упорно верить во что-то хорошее и груда разочарований свалится на их головы. Мечтатели, будут уходить в свой мир… но, а что, если там руины? И так холодно, что совершенно пропадает желание там находиться, что тогда? Кто мне ответит?
Знаете, если бы кто-нибудь когда-нибудь спросил бы меня о самом плохом воспоминание моего детства, то я бы сказала, что оно само. Это чертово детство, которое навсегда сломало меня. О Мерлин, я бы отдала все на свете, лишь бы забыть его навсегда, но, а пока… Меня зовут Лили Эванс. И это моя история. Это история может задеть вас до глубины души, а может, оставить равнодушным, и вы забудете ее через пару секунд. Только сейчас мне как-то плевать. Мерлин, мне так хочется кричать, мои легкие разрывает и меня не остановить. Это — танец крика и разбой моей жизни.
Конец POV Лили.
На улице было сыро. Да, точно, очень сыро и этот воздух, пропитанный давно уже сгнившими листьями, мог разрезать легкие. Семилетняя Лили Эванс вышла на улицу, а после того, как вдохнула воздух, раскашлялась. Слишком много яда скрывалось в ее городе, слишком много всего отравляло ее. И это был 1967 год. Год, когда она должна пойти в школу. Год, о котором она мечтала, и которого так ждала. Хоть лето и было позади, но Лили еще грело то обжигающее солнце, и она могла поклясться, что лучи могли прожечь в ней дыру. Она поежилась. Сегодня был первый день в ее новой школе, и Лили так надеялась, что ее примут хоть там, что у нее появятся друзья и компания. Обидно, но надежды остро ранят.
Лили перепрыгнула на следующую ступеньку, а потом на еще одну и, засмеявшись, она упала на мягкую траву. А затем, повернувшись на спину, Эванс устремила свой полный любви к жизни взгляд на небо. Небо было ясное: ни тучки, ни одного признака на дождь и это светлое понимание бодрило ее. Она сильно рассчитывала на этот день. Вдруг, Лили услышала, как разбилась посуда. Быстро вскочив, она незаметно прокралась к месту, откуда исходил этот звук. Это была кухня. Родители опять ссорились, и сердце Лили наполнилось острой болью.
— Ты никуда не пойдешь! — голос матери раздался по всему дому. Так было всегда. Ее отец постоянно куда-то уходил, а Лили никак не могла взять в толк, куда же? Смутное волнение тяготило ее разум, а сцена, разворачивающаяся перед глазами, заставила девочку вжаться в стену, вцепиться в нее до белизны пальцев, до хруста косточек.
— Останови, — как всегда голос отца до безобразия спокоен. Как будто сейчас ничего не происходит, ничего важного. Он встал, захватив портмоне, и вальяжно вышел из комнаты, а через минуту дом озарил горестный полувскрик и звон бьющегося стекла.
Сердце Лили пропустило удар, ей никогда не нравились эти разговоры. Она с горечью посмотрела на мать, которая сидела на полу и держалась за стол, плача. Младшая Эванс прикрыла маленькой ладошкой рот и попыталась успокоиться, заставить себя улыбнуться, но только ничего не помогало. Никогда не помогало. Лили видела это каждый божий день, она слышала, как бьется посуда, девочка чувствовала, как рушится их семья, и как же больно по ночам тихо молиться, чтобы они были вместе. Чтобы они помирились, и у Лили была бы полноценная семья. Семья, о которой она мечтала, и которую у нее так бессовестно отобрали.
В тот день она не пошла в школу. Как и в последующую неделю. Лили решила остаться с матерью, она не могла бросить ее в таком состоянии, а отец так и не пришел. Вскоре, когда младшая Эванс тихо прокралась на кухню, дабы выпить молока, она услышала, как ее мать — Мелисса Эванс постоянно повторяла одно и то же слово «Развод», и вот тогда-то до сознания маленькой и глупенькой Лили медленно стало доходить, уже ничто не будет так, как раньше. А затем странные люди в строгих костюмах, радостное выражение лица ее отца и крики матери. Когда же пришло время выбора, с кем оставаться девочкам, Лили ответила, что только с матерью, а Петуния…
— Я остаюсь с отцом, — заявила она, и ей никто не стал мешать. А мешать собственно было и некому.
Лили хорошо запомнила, как хлопнула дверь, как опустела комната. В этом воздухе был уже не яд и острота, а только боль. Она подошла к семейной фотографии и посмотрела на старый черно-белый снимок, где стоял, улыбаясь, ее отец, придерживая малышку Лилс, которая сидела у него на плечах. Мелисса Эванс радостно улыбалась в объектив, доверчиво прижавшись к мужчине, обнимая свою старшую дочь, не менее счастливую Петунью, чьей улыбкой можно было бы спокойно подавиться. Лили, ощущая слезы на своих щеках, яростно разорвала фотографию, пытаясь остановить истерику. Она выкинула снимок в камин, а потом долго еще стала наблюдать, как языки пламени поглощают его. И в этот момент, она словно безумная шептала единственные строки:
— Надо жить по-новому, без остатка…
Anything, anything,
Ничего, ничего,
Don’t tell them anything,
Ничего не говори им,
Anything, please.
Ничего, пожалуйста.
We’re gonna die…
Мы умрем…
The Neighbourhood - Female robbery
========== Воспоминание 1. Мальчишка Северус Снейп ==========
Лили положила в рюкзак учебники и, посмотрев на себя в зеркало, улыбнулась.
— Пока, мама! — громко крикнула она, но Мелисса Эванс неотрывно смотрела в окно, никак не реагируя на внешние факторы.
Сегодня, спустя месяц, Эванс наконец шла в школу. И да, это выглядело действительно странно, но сейчас, когда ее матери стало намного лучше, Лили могла приступить к обучению, не боясь за нее. В этот важный и значимый день, она лихорадочно думала о том, что ждет ее в школе. Хорошо ли ее примут, какой попадется коллектив, и что за учитель будет главенствовать над ней. Эти нелепые вопросы занимали ее голову весь день, и Лили так сильно надеялась, что все повернется в лучшую сторону. Девчонка быстрым шагом вышла на улицу и пошла по тротуару. Вокруг ездили машины, люди спешили на работу, и Эванс им улыбалась, испытывая такую щемящую радость, что не сложно было и поперхнуться ею.
Она подошла к ржавым воротам школы, неловко отварила их, зашла вовнутрь и замерла. Вокруг ходили толпы людей, которые о чем-то говорили. Кто-то смеялся, кто-то же наоборот относился равнодушно к происходящему, а кто-то и вовсе походил скорее на мертвеца, нежели на ученика престижной школы. Каждый человек, проходящий мимо нее, чем-то да и отличался. Один мальчик жестикулировал настолько эмоционально, что случайно заехал по лицу младшей Эванс, из-за чего, впоследствии, извинялся минут пять. К слову, этот мальчик был первым, кто предложил ей помощь, поэтому, именно сейчас она стояла возле дубовой двери, ведущей в класс. Подождав минуту, Эванс постучалась.