— Что происходит? Немедленно успокойтесь! — Мистер Дитер пытался успокоить класс, но ему это не удалось. А ведь на самом деле, посмеяться было над чем. Вместе обычных человеческих ушей, у профессора свисали исполинских размеров уши слона и, когда рука преподавателя взметнулась вверх, дабы пригладить волосы и снять напряжение, он почувствовал, что с ним явно что-то не так. — Что…
Профессор повернулся к зеркалу, дабы убедиться, что его ощущения обманчивы, и замер. Казалось, прошло немыслимое количество времени, прежде, чем весь класс не содрогнулся от крика профессора:
— МИСТЕР БЛЭК.
Пришло время смеяться и Сириусу. Мистер Дитер напоминал скорее помидор, нежели адекватного человека, и казалось, что еще немного, и он лопнет от переполняемой его ярости. Блэк повернулся к классу и стал их осматривать. Все, абсолютно все смеялись и аплодировали. Кто-то согнулся пополам, кто-то одобрительно кивал головой и вот, он заметил, что некая рыжеволосая девушка сидела с суровым выражением лица и явно не одобряла их поступок.
Он не помнил ее имя, не знал кто она, точнее опять же, не помнил. Единственное, что он знал о ней, так это то, что они одноклассники, и она возиться с грязным Нюнчиком. Он мысленно скривился и вдруг почувствовал, как будто замирает. Еще чуть-чуть и он уже стоял неподвижно, лишившись всех чувств.
— Мерлин, — Лили устало потерла глаза и вышла из-за своей парты.
У нее кружилась голова от этого громкого смеха, а выходка этих Мародеров и вовсе оставила равнодушной.
Она вышла в центр класса. Осмотрела учителя и, взмахнув палочкой, с легкостью сняла действие зелья. Лили забрала стакан, вылила его содержимое в раковину, а сам стакан заколдовала и тот исчез. Эванс безразличным взглядом оглядела класс. Она задумчиво накрутила локон на палец и осознала, что таким мертвыми и тихим ей нравится он больше. На ее лице появилась улыбка. Ей нравились такие моменты, и она обожала вытворять нечто такое вновь и вновь.
Вдруг, в глазах резко потемнело, и она мертвой хваткой
вцепилась в ближайшую парту, закрыв при этом глаза. В этот момент Лили не услышала, как из коридора стал раздаваться звук каблучков, а через пару секунд дверь открылась.
— И ты представляешь, Магния. Он просто подошел и, не сказав и слова…- Лили распахнула глаза и поняла, как сильно она влипла. Это были ее одноклассницы. Марлин МакКиннон и Магния Делюр. Они никогда не разговаривали, потому что не имели ничего большего. И вот сейчас. В такой ненужный момент. МакКиннон развернулась. — Что…
Чары заклинания спали. Весь класс ожил, и все уставились на Лили, которая появилась как бы из воздуха.
— Мистер, Блэк! Я немедленно отведу вас к… — профессор ощупал свои уши и пришел к выводу, что они уже нормальные. Но, как это могло случиться? Дитер развернулся и увидел Лили. — Мисс Эванс, а вы что здесь делаете?
Эванс почувствовала новый приступ головокружения. Она вновь схватилась за парту, но на этот раз все пропало перед глазами намного раньше.
***
Лили резко приподнялась. Оглядевшись, она с ужасом пришла к пониманию, что находится в Больничном крыле. В голове мигом пронесся весь день и его события. Девушка с маниакальным отчаяньем запустила свои тонкие и холодные пальцы в рыжую шевелюру и тихо прошептала:
— Черт, — Лили готова была проклинать себя до конца дней за свою невнимательность. Она падала в обморок часто, это была болезнь, которая появилась еще с детства. Почему сейчас, почему именно сегодня, неужели судьба не могла подождать еще немного? А хотя, разве был в этом смысл. Что случилось, то случилось.
Лили встала и нагнулась за рюкзаком, что лежал возле кровати. Она вытащила карманный ножик и села на кровать. Этот ножик — последний подарок ее отца, прежде, чем последний ушел от них. Для Эванс навсегда останется загадкой, почему же она все-таки оставила его у себя, но предпочитала и вовсе не задуматься на этот счет. Раз, Лили открыла ножик и его чарующая сталь засверкала. Два, ножик закрылся и этот блеск, что одурманивал разум, пропал.
Ей нравилось такое состояние, отчего она провела пальцем по стали, оставляя первую царапину. Мучить себя — это искусство, заставлять чувствовать физическую боль — подтверждение того факта, что она не тень, а человек. Лили долго еще смотрела на то, как капли крови, стекая по ладони, падали на пол. Вскоре Эванс встала и медленно побрела в свою гостиную. Крадясь по комнатам одногруппников, она стирала им память. Но, когда она пришла в комнату к Мародерам, тех не было, как и не было Магнии и Марлин в своих постелях.
Лили прислонилась к стене и сползла вниз. О, она влипла. Сильно.
Но понимание — это не прогресс, прогресс — решение.
========== Марлин МакКиннон и Мародеры. Первые шаги ==========
Еще с детства Лили успешно поняла, что никому нельзя доверять. Когда она порывалась переступить через свой внутренний барьер и, наконец, открыться человеку, последний буквально после нескольких встреч втаптывал ее чувства в грязь, а иногда и доходило до оскорблений. И, в конце концов, — она разочаровалась в людях, в их словах. Ей стало все равно, плевать.
Хогвратс, некогда теплый и уютный, превратился в холодные, резные камни, на стенах которых часто играли тени между собой. С каждым днем ей казалось, что одиночество впитывает все ее внутренние силы. Лили Эванс сходила с ума, билась в своем отчаянье и полностью погружалась в пелену тоски, которой причиняла столько ненужной боли. Огонь догорал в камине, в гостиной торжествовал покой. Секунда и последняя искра отправилась в мир иной, и комната опустилась во мрак. Дыхание и храп учеников растворялись в каменных стенах, это было прекрасное, тихое бремя… Лили мирным сном спала в кровати, и если бы в этот момент она бы встала и вышла в гостиную, то услышала очень интересный разговор…
— Да говорю же тебе! Она не так проста и глупа, как хотела бы показаться…она наверняка что-то задумала, — мужской голос что-то бормотал, а второй человек тяжело вздохнул.
— Ты просто параноик.
— Сохатый, — Блэк пытался взять себя в руки. — Она может навредить нам. Нанести урон, подорвать нашу репутацию!
Джеймс закатил глаза и внимательно поглядел на огонь. Его языки догорал в камине, в гостиной торжествовал покой. Секунда и последняя искра отправилась в мир иной, и комната опустилась во мрак.
— Лично мне на нее глубоко плевать, — он посмотрел на друга, который готов был уже взорваться и чтобы не накалять ситуацию до предела, сдался и покорно проговорил. — Что от меня ты хочешь-то?
Воцарилась ночная тишина. Грудь Джеймса поднималась в такт собственного дыхания, а глаза Бродяги метались из одного угла, в другой. На улице что-то засверкало, кажется, полил дождь. В комнате повисла мрачная атмосфера, отчего Поттер невесело усмехнулся и перевел свой взгляд на друга. Сириус Блэк. Казалось, одно только его имя должно вызывать ужас и страх, ведь всем известно, кто были эти Блэки. Вот только Бродяга был другим. Умудрившись попасть на Гриффиндор, он с каждым годом все больше начинал ломать систему чертовых аристократов и здорово поедать нервишки своей матери. Но Сириус был глубоко печален, и Джеймс знал об этом. Блэку не хватало тепла, которое он пытался заполучить с помощью многочисленных подружек, а в данном случае — Марлин. И, наверное, именно поэтому, с его лица никогда не слетала маска забавного весельчика и Мародера.
— Давай заключим спор? — хитрая улыбка играла на устах Сириуса. — Скажи, ты сможешь влюбить ее в себя?
Если бы в данный момент Джеймс ел или пил, то он обязательно бы поперхнулся. Поттер издал тихий смешок.
— Что за бред, Бродяга? Мне даром не нужна такая девушка.