— Здравствуй, Сибиряк! — воскликнул усатый чайханщик с ником Азиз. — Неужто так мало солнца в вашей Сибири, совсем бледный ведь!
Торговец прав, я немного переборщил с зельем, точнее, недооценил оттенок белого, кто мог знать, что оно так будет смотреться. Я похож на вампира из дешёвого боевика, лет сто крови не пил, как увидел себя в зеркало, тут же поменял заготовленный ник, теперь Сибиряк.
— Солнца вообще нет, — серьёзно ответил я, вспомнив карцер.
— Ай-вай! — посочувствовал чайханщик. — С перчиком и морепродуктами.
— Если мяса добавишь, возьму обязательно!
— Обижаешь, дорогой Сибиряк, тебе только самое лучшее! Сколько?
— Триста, сотню в сырном лаваше, сотню в простом, и ещё сто в лепёшке, и зелени с мясом не жалей.
— Ай-вай, шутник! — чайханщик хохотнул, глядя на округлившиеся глаза парочки обывателей.
Парень с девушкой заулыбались, оценив мою шутку, помощник торговца выдал им по шаурме, и те отчалили.
— Почему торг не принимаешь? — вполголоса спросил Азиз, глаза хитро блеснули.
— Я наличными рассчитаюсь.
— Ай-вай! Говорят, меньше знаешь, крепче спишь, — он подмигнул.
— Правду говорят, Азиз. Сколько с меня?
— Три миллиона, — он сунул руки под прилавок и выложил на стол три небольшие сумы, сильно похожие на портмоне для очень крупных людей.
Я, в свою очередь, рассчитался банковскими упаковками. Товар и деньги моментально испарились со стола, тридцать кило каждая, именно за них я выложил девяносто пять процентов суммы, в хозяйстве пригодятся.
— Заходи ещё, дорогой!
Я попрощался и прошёл в подсобное помещение, открыл обычную с виду дверь, оказавшись в скрытом городе, едва не столкнувшись с ряженой в кучу юбок девушку.
Адда Уровень?
Охренеть! Цыганка, что ли?
Девушка с тонкими чертами лица, смугла, черноглаза и чего уж там, чертовски хороша, не будь я под пилюлей безбрачия, точно бы влюбился.
Адда грациозно шагнула назад, оценивающе на меня посмотрела, в глазах замелькали лукавые искорки.
— Сибиряк, а Сибиряк, — произнесла она высоким грудным голосом. — Позолоти ручку, всю правду тебе скажу, прошлое, настоящее, будущее, что знать хочешь?
Я улыбнулся, вот это развод, вот это я понимаю! А то работу какую-то предлагают, дилетанты. Учитесь, урки, всего-то нужна красивая женщина с особой изюминкой.
— А давай, — я протянул ей пятитысячную купюру.
— Эх, дорогой! — цыганка блеснула белозубой улыбкой. — Прижимистый ты, или женщин не любишь? — купюру, однако, приняла.
— Пока нет, не люблю, — я посмотрел на несуществующие часы, девушка звонко рассмеялась.
— Прижимистый и хитрый! Давай руку, — я подчинился.
Пока она смотрела на мою ладонь, я окинул взглядом улицу. Поблизости никого, в сотне метров магазинчик, типа всё на все случаи жизни, ещё одна шаурмяшная, там крутилась парочка игроков.
— Жизнь у тебя непростая, — с неподдельной грустью в голосе начала Адда. — Старуха с косой так и ходила вокруг, пока всех твоих не прибрала… до тебя почти добралась, да обманул ты её, ох и хитрый.
Адда:
*Латиша говорит, мутный.
Я не подал виду, что удивился. Цыганка непростая, с вопросиком, много талантов имеет.
— Ищут тебя не только старая, по всем городам и другим местам, — девушка отвлеклась от ладони, посмотрев мне в глаза.
— Ищут пожарные, ищет милиция, ищут… — вспомнился детский стишок.
— Тебе не двадцать, пятьдесят с хвостиком… казённый дом, потом чужой дом…
— Уже не чужой, — зачем-то поправил я.
Адда:
*Доктор тебя тоже мутным считает, а Малинка скучает.
Много знает, наверное, судья. Да что ж меня так быстро находят-то? Малинка могла бы сама написать.
— Чужой не чужой, не твой точно, — жестковато продолжила она. — Хозяин придёт и спросит, а тебе бежать, — Адда прикрыла глаза. — Успеешь… она тебя любит. Большое будущее готовит, в целый мир не влезет… Если выживешь, конечно.
Хитро улыбнувшись, девушка отпустила мою руку.
— Бойся помогать своим, — сказав очередную непонятную фразу, она бросила на землю что-то блестящее.
Я проследил взглядом, но ничего не обнаружил, а цыганки между тем и след простыл. Хмыкнув, осмотрелся вокруг и направился в центр города.
Столько всего непонятного наговорила, нельзя, что ли, прямым текстом сказать? Фокусница, блин! Кто-то меня любит, не женщина точно, про систему речь. И что за большое будущее? Почему нельзя помогать своим? Кто для меня свой? Одни вопросы… А, я понял! Она хотела меня запутать, понять бы зачем.