Глаза Син почернели, но совладав со своими эмоциями, снова приобрели зелёный цвет, и посмотрев сначала на меня, потом на Гила, она спокойно произнесла:
— Гилберт, последний лист передам… Позже.
И пройдя мимо нас, девушка направилась к двери.
— Синити! — позвал Гил и, когда дверь за ней и её подругой захлопнулась, он выругался. — Твою мать!
Я не стал это комментировать, хотя очень удивился его несдержанности. Он крайне редко позволял себе ругань, поэтому продолжая вертеть монетку, всё же спросил:
— Что у тебя с ней? — и реакция Гила меня озадачила.
Он растерялся и рассеянно начал оглядываться по сторонам, будто боялся, что нас услышат:
— Фел, ты о чем?
Я приподнял бровь, усмехнулся и спросил о том, что не должно было его смутить, если вдруг нас и правда кто-то услышит:
— Какие твои поручения выполняет Синити?
— Пишет за меня кое-какие работы по ораторскому мастерству, по степени становления личности, межрасовых отличиях и по всякой мелочи.
— И зачем? Ты в этом и так разбираешься! Тебе не нужны помощники.
— Я знаю, — спокойно ответил Гил.
— Просто не хочу заниматься бумагомарательством, а Син зарабатывает на этом.
Я усмехнулся, понимая, что он врёт мне:
— Не знай я твоей слабости перед наядами, я бы подумал, что она тебе не безразлична.
Гил сдержанно улыбнулся и шутя продолжил:
— Вот видишь! Ты меня знаешь. Начитанные зануды не в моем вкусе. Девушка должна быть праздником, фонтаном эмоций, фейерверком чувств!
Я только рассмеялся:
— Она мне уже нравится! Она гордая, а не зануда. Не вешается тебе на шею и не тушуется при виде благородного дракона.
Да, Гилу нравились легкие, утонченные наяды, но я понимал, что с Синитине всё так просто. В отличии от друга, я не мог сказать что у какой-то расы девушки красивее, просто мне нравились спокойные, уравновешенные, думающие девушки. Может, свой отпечаток на моё понятие "женская красота" наложила Исилинго? Хотя, не могу отрицать, что она и самая красивая жещина, которую мне довелось встретить.
Гил нахмурился:
— Именно! Она… Знает себе цену. И знает своё место в иерархической лестнице, - он будто проглотил последние слова.
Меня не приятно передёрнуло:
— То же самое сказал бы и Эрн. Не в «лестнице» дело. Всё дело в гордости. Происхождение и принадлежность к расе редко кого останавливали в желании удовлетворить свои низменные потребности, пороки и тайные страсти.
Мы замолчали, понимая, что каждый из нас прав, поэтому нет смысла продолжать дискуссию. Я глянул на Гила и кивнул головой в сторону двери, мол, пора уходить. Дракон согласился, мы развернулись и направились на занятие.
— Только Синити задала правильный вопрос, — вывел меня из раздумий Гилберт. — Кто смог победить дракона?
Это хороший вопрос — кто и как? Моя монетка скрылась в кармане, а вместе с ней и оставшийся без ответа вопрос.
***
Настроение было слишком паршивым. Практическое занятие по применению и направлению собственных сил в бою я провалил. Я не смог обратиться фениксом, в то время как для руххов, мантикор и драконов это было естественным делом. Сегодня я был на занятии с представителями этих рас. Драконы в этот день практиковали извержение огня: направляли и управляли струёй пламени и его температурой с помощью тела, расширяли её взмахами крыльев или делали короткие точные выбросы огня по мишеням, используя лишь пасть, зубы и язык. Мантикоры тренировали убийственную силу скорпионьего хвоста и острых зубов, предостерегающие рыки и умение контролировать агрессию и вспыльчивость. Но восхищали меня всегда руххи. Хоть за века своего существования они заметно обмельчали, и теперь размах их крыльев достигал десяти метров, вместо пятнадцати, и по величине они походили на крепкого здорового дракона, руххи умели владеть крыльями: сгибать, разворачивать и поднимать под любым углом, что очень полезно в бою. Их перья были заострёнными, словно ножи, и один точный удар мог отсечь голову. Мой наставник рассказывал, что перья руххов использовали для очень острых кинжалов, которые могли себе позволить только зажиточные расы, ведь не каждый рухх согласится пожертвовать свои перья на оружие. Такие кинжалы называли «Перо рока». Они были очень лёгкими, с тонкой, но удобной рукоятью, перо обрабатывали специальным раствором, который оставлял форму и позволял пользоваться им не единожды. В редких случаях руххи могли пользоваться перьями, как копьями или стрелами, выпуская их в противника. Но потом новые перья долго и болезненно отрастали. Эти могущественные существа своими крыльями застилали небо. Лапами поднимали валуны, перебрасывали их друг другу, учились колоть их и пробивать клювами. Нередко их носы кровоточили.