- Может, я и вправду приношу несчастья? Мама, баба Надя. Кто будет следующий?
- Глупости, Женечка. Глупая тётка в сердцах сказала, а ты и поверила. Смотри сама. У Надежды Аркадьевны тромб образовался давно. Я узнавал. Она лечилась, но… Её дочь, эта Наталья, как я понимаю, редко к матери приезжала. – Девочка согласно кивнула. – И о болезни ничего не знала. Вот и выходит, что она сама виновата, что упустила драгоценное время общения с матерью. А тебя она просто приревновала. Поняла?
- А мама?
- Здесь сложнее. Ты про своего отца знаешь? – Девочка насупилась, но кивнула. – Вот и ответь сама, что больше всего ему надо в жизни: любовь близких, или личное благополучие? Правильно, Женя. – Проговорил Семён Маркович, увидев, как ещё больше нахмурилась девочка. – Всё правильно. У него с твоей мамой ничего бы не вышло. Пойми, здесь ты совсем не виновата. Просто так случилось. А ты стала для неё лучиком счастья.
Девочка недоверчиво и вопросительно посмотрела на мужчину. Тот улыбнулся и стал рассуждать дальше.
- Болезнь твоей мамы долго пряталась. А потом вылезла. Бороться с ней трудно, но можно. Вот Люба и борется. А помогаешь ей в этом ты. Не будь тебя, я сомневаюсь, что твоей маме удалось бы так долго прожить. Сейчас мы сделаем ей ещё одну операцию, и она поправиться. Вот увидишь.
- Хорошо. Я буду надеяться.
- Правильно. Никогда не теряй надежды и не поддавайся отчаянию. Ведь твоей маме сейчас так нужна поддержка. А теперь собираемся и едим к нам. Соня соскучилась. Поедешь?
Женя кивнула и шустро соскользнула с колен профессора. Вытащив небольшой рюкзак, стала споро укладывать самое необходимое. Пока девочка занималась сборами, Семён Маркович прошёл на кухню. Проверил холодильник, собрав в сумку скоропортящиеся продукты, и отключил его. Потом отключил воду и вернулся в комнату.
- Готова? Тогда отправляемся.
Уже в машине они договорились, что завтра вместе навестят маму. А потом, когда появиться возможность съездят и попрощаются с Надеждой Аркадьевной. Уже дома, сидя за столом, девочка робко спросила:
- А вы не откажитесь от меня?
От услышанного Софья Дмитриевна охнула, а Семён Маркович поперхнулся чаем. Быстрее всего в себя пришла Соня. Она подскочила к девочке и крепко её прижала к себе.
- Родная, да как мы можем от тебя отказаться! Если ты сама этого не захочешь.
Девочка немного отстранилась, посмотрела на профессора и сказала:
- Я знаю, что маму не вылечат. Она умирает. Но ей будет спокойней, если мама будет знать, что оставляет меня в надёжных руках. Потом вы можете отказаться, но сейчас прошу, сделайте так, что бы я у вас осталась.
Вечером Семён Маркович с Софьей Дмитриевной долго сидели в кабинете профессора. Они спорили и решали, что делать. Слова девочки обоих задели и заставили задуматься. Только спустя два часа Ростовы пришли к единодушному решению и составили план действий.
Опеку оформили быстро. Вначале боялись, что Люба не даст согласия, но после строгого дочериного : «Так надо.» - женщина согласилась. Болезнь Любы вернулась с новой силой. Опухоль дала новые метастазы и начала быстро прорастать в ослабевшем организме. Сделать очередную операцию не успевали. И новая методика не дала результатов. Люба таяла на глазах.
В редкие недели, когда ей позволяли вернуться домой, она старалась постоянно находиться с дочерью. Но это время стремительно сокращалось. Когда стало понятно, что женщина больше не встанет, Семён Маркович поднял все свои связи и нашёл хорошую лечебницу. Он не мог позволить, чтобы Женя видела, как угасает её мать. Да и Люба просила об этом. Мужчина привозил девочку к матери в те редкие дни, когда ей становилось лучше.
Спустя месяц Любовь Андреевна Вариева скончалась, не приходя в сознание.
В этот день Семён Маркович застал Женю за странным занятием. Девочка сидела в глубоком кресле в кабинете и крутила кулон на простой цепочке, что нашла летом на реке. В камне плясали искры и отражались в застывшем взгляде Жени. Профессор хотел подойти и растормошить девочку, но тут зазвонил телефон. Мужчина вышел, прикрывая дверь кабинета.
Идя в гостиную, он пытался понять, привиделось или действительно камень вдруг полыхнул неярким светом. Но мысли об этом быстро улетучились, стоило услышать новости из клиники. А дальше всё завертелось. Подготовка, похороны, тяжба в суде с тёткой покойной. Всё это выдавило мимолётную мысль о странной вспышке.
Софья боялась, как девочка поведёт себя на похоронах. Но Евгения держалась спокойно. Не билась в истерике, не падала и не выла. Она была похожа на маленькую ледяную статую. Спокойна и собранна, предельно вежлива. Только несколько моментов вывели девочку из ступора. Когда в катафалк с телом покойной попыталась сесть тётка, девочка тихо попросила: