Им нужен кто-то для съемок агитационных роликов, для поездок по восставшим дистриктам и укрепления боевого духа солдат. На то, чтобы вызволить Сойку из Капитолия, и так ушло достаточно месяцев, а теперь, учитывая ее состояние, все запланированные мероприятия откладываются на неопределенный срок.
Я собираюсь их отговорить. Они не могут отказаться от Сойки! Она нужна им!
На самом деле, прямо сейчас меня не волнует ни судьба революции, ни вообще кто-то, кроме Китнисс. Но я боюсь, что если они все-таки решат, что могут обойтись без нее, то не будут пытаться ее вылечить. Я один раз уже не сумел ее уберечь, теперь я должен сделать все для того, чтобы это не повторилось.
- На этом мы закончим сегодня, – произносит Койн, обращаясь к своим слушателям. – Все, кроме группы Альфа, могут идти. Альфу я попрошу остаться.
Я с пренебрежением качаю головой. Очередная идея Плутарха заключалась в том, чтобы выделить нескольких важных для дела революции людей в особую группу и дать им кодовое название. По-моему, это глупо и по-детски, но президент Койн идею одобрила. Теперь существует группа Альфа: сама Койн, Плутарх, командующий Боггс, Хеймитч, Финник, Джоанна, Гейл и я. Если уж на то пошло, то я назвал бы нас «группа тех, из-за кого умирают люди», но мой юмор вряд ли оценят, так что держу это при себе.
За пару минут в помещении Штаба остаемся только мы. Койн садится за стол, а ее место на трибуне занимает Плутарх.
- Соратники-революционеры, – торжественно начинает он, – сегодня у нас с вами на повестке важнейший вопрос.
Он наклоняется к пульту управления и набирает команды. Через минуту на экране за его спиной появляются какие-то графики и схемы. Он проверяет, все ли данные верные, и снова начинает говорить.
- Операция по спасению Сойки-пересмешницы прошла удачно – об этом нам только что доложила уважаемая Президент Койн, – его заискивающая улыбка в ее сторону выглядит неестественной. – Однако состояние солдата Эвердин вызывает у нас серьезные опасения…
И, углубившись в схемы, он рассказывает, какие показатели на различные тесты удалось получить, исследуя ее тело.
Тошнота подступает к горлу. Для них Китнисс – это графики и схемы. Их беспокоит только одно: возможно ли использовать ее в своих целях. Рассержено отворачиваюсь от экрана и смотрю на остальных. Довольной рассказом выглядит только Койн – на лицах остальных читается такое же раздражение, что чувствую я. Замечаю, что Гейл стоит, прислонившись к стене, и вижу, как он сжимает и разжимает кулаки. Речь Плутарха никто не нарушает.
- Так вот, поскольку решение данного вопроса не терпит промедления, я и Президент разработали программу по внедрению нового лидера нашего революционного дела.
Среди победителей прокатывается удивленный шепот, но вслух по-прежнему никто не говорит.
- Не буду Вас обманывать: программа сложна, и нет гарантий, что результат будет в точности таким, как мы ждем, но стоит рискнуть. Наши солдаты, наши ополченцы верят в силу Китнисс Эвердин, верят в ее решения и уважают ее выбор…
«Сколько пафоса», – думаю я. Как мне хочется, чтобы поскорее закончился этот цирк, и я смог бы вернуться в свое временное пристанище рядом с Китнисс.
- И выбор солдата Эвердин очевиден. Она избрала себе надежного спутника, храброго и решительного. Как раз того, кто достоин возглавить Восстание вместо нее, пока сама Сойка не сможет вернуться в наши ряды!
Кожей ощущаю, что все взгляды сошлись на мне. Финник и Джоанна смотрят на меня почти с сочувствием, а в глазах Гейла вижу пренебрежение. Пусть. Единственное, что важно для меня – Китнисс.
- Новый лидер революции – Пит Мелларк, – голос Плутарха повисает в создавшейся тишине.
Я молчу. Собираюсь произнести речь, способную убедить их в незаменимости Китнисс, но меня опережает Хеймитч.
- А если парень не хочет становиться новым символом? – мой бывший ментор улыбается, и, вероятно, для посторонних вопрос кажется шутливым, но мы слишком давно знакомы, чтобы я смог понять: он что-то задумал.
Койн и Плутарх выглядят растерянными, но все-таки принимают слова Хеймитча за шутку.
- Тогда у парня есть пару дней на размышления, – отвечает Плутарх.
Ментор кивает, и по его довольному лицу я понимаю: он выиграл время для меня и для Китнисс. Он снова выбрал ее. И мы снова будем спасать Китнисс Эвердин. Вместе.
Буду благодарна за отзывы и пожелания. Также сообщите, если нашли ошибку. Заранее спасибо))
====== Глава 1-5 ======
POV Китнисс
Мне кажется, я спала целую вечность. Мне снились сны. Хорошие сны. И плохие сны.
Прим. Я заплетаю ей косички, провожаю ее в школу. Мы вместе готовим ужин, обнимаемся, когда ложимся спать. Она умирает у меня на руках.
Мама. Мы шьем платье для меня, вместе заполняем нашу книгу о растениях, спорим, миримся. Она умирает у меня на руках.
Каждый сон раз за разом заканчивается одинаково. Везде смерть. И я знаю, кто уничтожает все, что я люблю. Я знаю и ненавижу его каждой клеточкой души.
Пит. Его руки в крови.
Я видела каждого, кого он убил. Я любила каждого, кого он убил.
Никого не осталось – только я, и он придет, чтобы убить и меня тоже.
Я знаю, что уже не сплю. Горячие слезы текут по щекам, душевная боль раздирает меня изнутри. Я понимаю, что ничего не изменить. Это не сны, это мои воспоминания.
Прим!... Мой утенок… Я прошла через ад, чтобы спасти ее… И не смогла…
Я никогда не забуду, как держала ее окровавленное тело на руках, как рыдала и звала на помощь. Никто не пришел. А он все стоял и смотрел. Его руки в крови. Он убил мою Прим.
Пит.
Я должна встать, я должна, должна! Ремни, удерживающие мои руки, стирают кожу в кровь, когда пытаюсь освободиться. Бесполезно. Плачу навзрыд. Кричу!
Мне не уйти. Он придет за мной. Его руки в крови.
Кто-то хватает меня, и я снова чувствую укол. Понимаю, что ухожу в темноту.
Нет, нельзя! Пит придет за мной – он убьет меня.
Мои глаза закрылись, и я снова во власти тьмы.
- Привет, – я слышу голос. Он такой знакомый, такой родной.
Открываю глаза, передо мной Гейл. Я знаю, что он держит меня за руку, мне нужна его поддержка.
- Как дела, Кис-кис? – он улыбается.
- Гейл, президент Сноу… Он не отпускает меня! Он делает ужасные вещи, – начинаю я.
Мой друг не дает мне закончить. Наклоняется ближе, начинает гладить по волосам. Его голос становится тише, практически переходит в шепот.
- Все хорошо, Кис-кис. Ты свободна. Тебе больше ничего не угрожает. Все хорошо…
Мне так хочется поверить ему. Последние дни я не чувствовала запаха роз. Я верю – Сноу отпустил меня. Хочу обнять Гейла и понимаю, что все еще связана.
- Почему? – спрашиваю я и указываю взглядом на свои руки.
Слышу его тяжелый вздох. Он напряжен. Взгляд полон переживания. И… Жалости? Не хочу, чтобы меня жалели. Даже Гейл.
- Это для твоей же безопасности, Китнисс. Врачи боятся, что ты навредишь себе.
Я киваю и первый раз начинаю интересоваться, где нахожусь. Скольжу взглядом по всему, что меня окружает. Это довольно широкая больничная палата, все стены ровные и белые, вдоль некоторых из них стоят какие–то большие медицинские устройства. Возвращаюсь к Гейлу.
- Давно я тут?
- Скоро уже неделя. Ты долго не приходила в себя – мы переживали….
Я не знаю, что сказать, о чем спросить в первую очередь. Спросить, что с Прим! И тут же понимаю: я знаю, что с Прим – она умерла.
Слезы блестят в моих глазах, и я начинаю снова плакать. Гейл пугается. Он никогда не любил женские слезы, но тут что-то другое. Он внимательно смотрит на противоположную стену, как будто ждет совета от кого-то, но я видела: там обыкновенная белая стена.
Вдруг я понимаю, что Гейл не знает, что случилось с мамой и Прим. Его не было там.
- Прим и мама, – начинаю я. Мне сложно говорить. Я и в обычном состоянии плохо подбираю слова, а сейчас меня еще и душат слезы. – Они умерли, Гейл. Я не смогла их спасти!