Закончив с гостиной, мы перебрались в столовую. В ней работы было меньше всего, вот только с картинами мучились прилично, ибо не могли повесить их под нужным углом. После я быстренько расставила по полочкам украшения и пару горшков с цветами, и на этом мы решили передохнуть.
— Устала? — отхлебывая из чашки горячий кофе, ненавязчиво поинтересовался Каам.
— Немного. — ответила честно, размешивая сахар в кружке.
— Ещё и мою помощь принимать не хотела. — хмыкнул, скользя глазами по моему лицу.
— Признаю. Переоценила свои силы. — впервые в жизни желание спорить с ним пропало. Меня словно подменили. Взгляд смягчился, даже тон общения стал более дружелюбным.
— Что ещё осталось? — мягко улыбнувшись, поставил пустую чашку на стол.
— Моя спальня. Со своей, папа сказал, справится сам. — молча кивнув, мужчина подождал меня, и как только я помыла кружки, мы направились в мою новую спальню, наводить уют.
С ней было проблемней всего, ибо моя душонка требовала чего-то нереального, волшебного, захватывающего. После перестановки мебели и началось издевательство. Над Эшаем. С нескрываемым наслаждением я гоняла мужчину, как белку в колесе, ибо моему прихотливому нутру не нравилось, то, что видели мои очи. Не хватало уюта, тепла. Казалось, будто здесь нет жизни, а мне нужен был совершенно иной эффект.
Нужно отдать Кааму должное, вытерпел всё. Настоящий мужчина. Ни один мускул не дрогнул, даже глаз не дернулся. С одной стороны, хорошо, проверку на стрессоустойчивость прошёл, но с другой, я была недовольна таким эффектом. Хотелось немного его позлить.
— На этом всё? — обратился ко мне, оглядывая мои владения.
— Да. Сейчас только повешу гирлянду, и можно заканчивать.
Забравшись на рабочий стол, я стала вешать на приготовленные белые шурупчики гирлянду. Мужчина молча наблюдая за мной. Ступив на край, я потянулась за самой высокой точкой крепления, но, не удержав равновесия, с писком полетела вниз.
Не знаю, как так получилось, что Каам в мгновение ока оказался рядом, ибо он был практически с другой стороны, но удариться он мне не дал. Поймал меня на руки и, подняв в воздух, пригвоздил к своей широкой груди. Моё бешено колотящееся сердце, наконец, почувствовало себя в безопасности.
От волнения перехватило дыхание. Сжав пальцами мягкую рубашку мужчины, я осторожно приоткрыла глаза, боясь вновь утонуть в чёрных омутах Каама. В следующую же секунду мои опасения стали явью. По телу от пронзительного взгляда побежали мурашки, сердце, как запертая в клетке птица, забилось о рёбра, мечтая о свободе.
В его глазах я увидела себя. Напуганную и растерянную. Но эти чувства предназначались не ему, я просто запуталась в себе. Меня раньше-то тянуло к этому мужчине, теперь же вообще, находясь в его руках, ещё сильнее влекло в его сети. Я просто таяла от жара его тела, призирая себя за это.
Понимая, что пауза слишком затянулась, я попыталась отстраниться, но ставить меня на ноги он не спешил. Вместо этого только сильнее пригвоздил к своей напряженной груди, помутневшим взглядом скользя по моему лицу. Его дыхание утяжелилось, зрачки расширились. Словно наркоман, он делал глубокие вдохи носом, пытаясь насытиться.
— Эш, я… — как только его имя слетело с моих губ, мужчина резко посадил меня на стол и, встав почти вплотную, приник к моим губам своими.
Твёрдые и грубые, они старались действовать ласково. Поцелуй казался голодным, страстным, но не лишенным нежности и трепета. Он сдерживал себя, боясь спугнуть меня своим напором.
Первые пару секунд я не понимала, что происходит. В голову словно вонзился дикий разряд тока, живот скрутило от нахлынувших нервов, лишь сердце билось трепетно, принимая ласки желаемого им мужчины.
Наконец, отбросив сомнения, я нерешительно ответила на поцелуй, положив ладони на тяжело вздымающуюся грудь мужчины, где бешено колотилось его сердце. Облегченно выдохнув, словно боялся, что я его оттолкну, он притянул меня ещё ближе, почти что воткнув в своё тело. Поцелуй стал требовательным, настойчивым, непредсказуемым.
Положив левую руку на мою спину, правой поднялся выше, зарывшись пятернёй в мои растрепанные волосы. Разомкнув губы шире, ворвался в мой рот, настойчиво исследуя его глубины. Прошёлся языком по небу, зубам, обжигая своей настойчивостью. Непроизвольно из моей груди вырвался слабый стон, после чего за ним последовал утробный рык Каама.