Неожиданно слышу, как открывается дверь, а потом стук каблуков оповещает о том, что Саттон вернулась с работы. И чем дальше она заходит, тем медленнее становятся её шаги. Потом и вовсе замолкают. Стою и жду, что она сделает дальше. Интересно, о чём она подумала, увидев капли крови на паркете.
— Я живой, можешь заходить, — кричу я, после чего делаю долгий глоток скотча. Чёрт! Кажется, что я пью бензин. Как бы не взорваться от такого горючего.
— Что случилось? — тихо спрашивает Саттон, оказываясь прямо передо мной. Странно, почему я не услышал её шагов? Смотрю на её ноги и вижу, что она босиком.
— Простые трудовые будни, ничего более, — отвечаю я, доставая из аптечки иглу.
— Ты собрался зашивать себя сам? А ты не знал, что для этого существуют больницы? — спрашивает она, подходя к барной стойке и бросая на неё сумочку. Я невольно вспоминаю, как мы целовались с ней на этой самой стойке, кажется совсем недавно. Голова кружится, видимо потеря крови сказывается.
— Да неужели? Ты у нас вселенская умница? Если я поеду в больницу, мне придётся объясняться, как я получил такую рану. И что я скажу? Что нож на меня упал?
Достаю сигарету из пачки и закуриваю. Сейчас мне нужны любые наркотики, чтобы вытерпеть эту боль.
— Я не позволю тебе самому делать это, тем более в таких условиях.
— А тебя разве кто-то спрашивал? — смеюсь я, чувствую, что голова становится тяжёлой. Да и со зрением что-то не то. Смотрю на Саттон и, кажется, что она светится. Ангел, ей богу. Смотрел бы на неё и смотрел всю жизнь. Вот только вряд ли она на это согласится
— Я твоя жена, идиот, меня не нужно спрашивать, — она снимает пиджак и решительно подворачивает рукава блузки.
— И давно ты стала хирургической сестрой?
— Когда выходишь замуж за криминального босса, нужно быть готовой ко всему, — отвечает она, после чего натягивает медицинские перчатки и с видом знающего человека принимается за работу.
— Я тебя недооценил, — говорю я, делая долгую затяжку.
— Ошибка всех мужчин. Думаете, раз девушка красивая, значит мозгов у неё с ноготок. Но это совсем не так.
— Да уж, я понял.
— Лучше выпей ещё, — говорит она, после чего без предупреждения втыкает в моё плечо иглу.
— Сука! — ору я, боль протекает по моему ослабшему телу, заставляя встрепенуться и снова ожить. — Ты наслаждаешься этим, да?
— Я ведь не садистка, — отвечает Саттон, но я вижу её улыбку. Да, ещё неизвестно чего в этой девушке больше: ангела или демона?
Выкуриваю одну сигарету и зажигаю другую. Саттон орудует иглой так, словно занимается этим каждый день. Её лицо сосредоточено, брови сведены к переносице, кончик языка слегка высунут. Милая.
— Да неужели? Значит, девушка с иглой в руках для тебя выглядит милой? — слышу смех в её голосе, но она по-прежнему выглядит серьёзной и сосредоточенной. Я больше не чувствую боли. У меня появился лучший наркотик в мире.
— Я самый везучий ублюдок в мире, — бормочу я.
— Ты самый пьяный в мире, — теперь уж она смеётся, и смех этот звучит лучше любой музыки на свете.
Саттон накладывает повязку на рану и заклеивает её. После чего снимает перчатки и складывает инструменты в аптечку.
— Тебе нужно поспать, — говорит она тихо.
— А ты со мной поспишь?
— Не сегодня.
— Вчера я сильно облажался.
— В тебе говорит алкоголь, — говорит она тихо с лёгкой грустью в голосе.
— Во мне говорит человек, которому невероятно стыдно. Знаешь, я ненавижу себя за то, каким стал. Но разве у меня был другой выбор?
— Давай поговорим, когда ты будешь ясно мыслить, — она берёт меня за руку и тянет в сторону спальни. Я следую за ней, словно послушный щенок. И понимаю, что пойду за ней куда угодно. Даже в сам ад. Она моя заноза, которая от каждого движения лишь глубже проникает в меня.
— Я люблю тебя, Саттон, — бормочу я, садясь на кровать и глядя в её красивые глаза. Хочется обнять её, прижать к себе, вдохнуть её запах и держать в объятиях её тело всю ночь. А на утро проснуться и, открыв глаза, увидеть её рядом.
— Скажи тоже самое завтра утром, и я поверю тебе, — говорит она, после чего выходит из спальни, тихо закрыв за собой дверь.
Я падаю на кровать и закрываю глаза. Всё тело болит, в голове что-то тихо стучит. У меня нет сил на то, чтобы раздеться. На мне всё ещё моя окровавленная майка и джинсы. Я даже не пытаюсь всё это снять. Хочется только, чтобы поскорее наступил новый день. Этот не принёс ничего хорошего. Хотя… То, что Саттон не добила меня, хотя могла, уже многое значит. Возможно, у меня ещё есть шанс на что-то светлое в этой жизни.